Полумарафон: история одного побега. От себя - Ольга Панина
На том фото я в красных шортах и черной майке с тонкими бретельками. Одна рука лежит на талии, другая – держится за натянутый трос, выполняющий роль перил. Красивое фото, но без улыбки – кривые зубы надежно спрятаны.
Шли дальше. Впереди замаячил небольшой холмик с пологим склоном. Захотелось на него забраться и посмотреть сверху на всю панораму поселка.
– Идем?
– Идем!
И еще одно фото в красных шортах. Снято снизу. Та же черная майка, то же выражение лица и бесконечное закатное небо над головой. Прижалась щекой к папиной щетине, заглядывая в объектив фотоаппарата, – колючий, родной.
* * *
В тот короткий отпуск я усвоила главное правило – сцепление нужно отпускать плавно. А папа понял, что скоро в нашей семье появится трезвый водитель.
Не один и даже не три раза упрямо и методично я ходила на экзамен в ГИБДД, сдавала теорию, площадку и город. Заваливала парковку и круговое движение, злилась и бесилась, но, как на работу, продолжала приходить на пересдачу, пока наконец не победила.
– Я сдала! – кричала я в трубку. – Сдала!
Прохожие шарахались от меня, когда под дождем, без зонта и с промокшими ногами, я скакала по лужам, забрызгивая водой джинсы, а слюной – трубку телефона. По ту сторону трубки был папа. Я практически ощущала, как улыбка гордости расползается по его лицу:
– Ольга, ты молодец!
Вечером папа пришел с огромным тортом, двумя пакетами сока – апельсинового и яблочного и едва-едва уловимым запахом алкоголя. Пружина внутри меня мгновенно сжалась, готовая выстрелить воспоминаниями из детства, приправленными тревожностью, чувством вины и страхом.
Этот вечер был последним полутрезвым вечером. Механизм зависимости был запущен с новой силой и на новых оборотах. Машина была брошена где-то рядом с работой, в гаражах, а папа не приходил домой несколько дней. Его голос в трубке заплетался, когда я пыталась узнать, где он сейчас находится. Он попросил меня приехать, перегнать машину и привезти его домой.
До гаражей надо было идти через промзону – автобус останавливался в километре от нужного места. Я неплохо ориентировалась и построила себе маршрут еще из дома. Гараж охраняла мохнатая овчарка, видно было, что в возрасте. Она лежала около шлагбаума и исподлобья смотрела на прохожих и проезжавшие машины. Сторож тоже был пожилой и тоже какой-то мохнатый. Он вышел мне навстречу и зачем-то протянул свою руку, покрытую черными волосами.
– Валера, – представился он. А я, игнорируя руку, прошла мимо, вглубь гаражного комплекса. Почти сразу увидела группу мужичков, папу и стоящую рядом нашу «семерку».
– Поехали домой, давай ключи, – строго и холодно сказала я.
– Это Ольга, моя дочь, – громко и с какой-то нелепой гордостью объявил папа, протягивая мне брелок.
Завела автоматическим движением, одним взмахом подвинула кресло, поправила зеркала и пристегнулась. Звеня бутылками с пивом, на соседнее сиденье плюхнулся папа. Сейчас запах алкоголя уже перестал быть едва уловимым, а наоборот – он смешался с потом, табаком и грязью и был удушающе мерзким. Выезжала из гаражей под нетрезвые комментарии мужиков и ворчание отца.
Дорога по Севастопольскому всегда славилась своими светофорами. Если проехать из центра до Новоясеневского проспекта, то можно насчитать 15 светофоров. И, как назло, поймаешь на всех красный свет. Сцепление – передача – сцепление – газ. Тронулись. Остановились. Красный – желтый – зеленый. Тронулись снова.
Я включила поворотник и перестроилась в правый ряд, чтобы повернуть в сторону нашего гаража. Беспрепятственно проехала мимо КПП и свернула на нужную линию. Наш бокс – предпоследний с левой стороны. Проезжая на минимальной скорости, я похлопала себя по карману в поисках ключа от навесного замка на двери гаража, непроизвольно вытянув при этом правую ногу, которая по иронии заканчивалась педалью «газ». И машина послушно ускорилась в бетонный забор. Тормозить было поздно, сине-зеленая краска цвета «петергоф» уже перекочевала с капота на светло-серую стену. На капоте – вмятина, в глазах – ужас, на соседнем сиденье – разлепляющий спросонья глаза отец:
– Ты че, педали перепутала? Я тебя спрашиваю! Вот бестолочь-то!
– Я ключ искала, извини, это случайно получилось, – мои оправдания потерялись в звуке хлопнувшей двери.
Я сдала назад и тоже выбралась из машины. Повреждения минимальны – совсем крошечный кусочек отслоившейся краски остался на бетоне, бампер цел, заметить следы аварии можно, только если тщательно искать, зная точное место.
– Я думал, ты хоть чуть-чуть можешь водить, а ты же ни черта не умеешь, – алкогольная желчь отца набирала обороты.
Он забрал у меня ключи от гаража, открыл поочередно створки дверей и сел за руль. Заезжая задом в бокс, он прочертил зеркалом о стену, прижимаясь так близко, что невозможно стало открыть водительскую дверь. Видимо, он и сам это понял, но виду не подал и пытался изящно перебраться на пассажирское сиденье, чтобы выбраться через него. Зацепился курткой за ручной тормоз, задел локтем руль, испачкал ботинком приборную панель и с легкостью мотылька вывалился через пассажирскую дверь наружу. Мне было смешно и страшно. Лет семь уже я не наблюдала пьяные пируэты отца и не слышала агрессивных упреков.
А история повторяется. Спираль зашла на новый виток спустя несколько лет. Мечтая о том, как получу права и буду водить машину, я предусмотрела папину радость и гордость, но никак не могла предположить, к чему приведет его желание отметить мой успех.
* * *
Надевая на себя знакомую маску страха и вины, я понимала, что следующий период стагнации будет не скоро, если вообще будет. Восприятие нормы, закрепленное в детстве, вернулось с утроенной силой – критика снова стала частью меня, некой призмой «ни черта не умеющего» и никчемного человека. В один миг померкла моя школьная золотая медаль, мое поступление в институт и полученное в 18 лет водительское удостоверение.
Глава 13. Коллекторы и крыса
Болельщики здорово заряжают позитивом: улыбаются, подбадривают, выкрикивают приветствия. Некоторые держат плакаты с мотивацией:
«Ты гепард среди кошечек».
Или с недоумением:
«А куда все бегут?»
Под Лужнецкой эстакадой еще в начале пути исступленно оглушали децибелами неистовые барабанщики, отбивая ритм беговых шагов спортсменов
