Степан Швец - Под крыльями — ночь

После такой встряски полет по обратному курсу показался пустяковым делом. Ориентироваться нам помогали светомаяки, радиомаяк, приводная. Мы летели и переговаривались. Все были довольны. А я вообще чувствовал себя счастливым — еще одна проверка боем позади. Теперь главное — прийти на свой аэродром и хорошо посадить самолет. Ведь самое ответственное в ночном полете — это посадка. К тому же командир полка наверняка будет наблюдать, как сядут самолеты после первого ночного полета.

Беспокоился я напрасно. Всё обошлось благополучно, посадка была произведена нормально, никаких замечаний не последовало.

А на следующую ночь меня уже планировали на боевое задание наряду со всеми.

Потом мне очень много пришлось летать ночью, встречаться с различными опасностями, но первый полет глубоко врезался в память. Ведь это был экзамен на аттестат зрелости.

Ночные полеты, как я уже говорил, сложнее дневных, но потери наши значительно уменьшились. Мы теперь каждую ночь летали бомбить скопления войск и техники, железнодорожные узлы в тылу противника, причем условия полетов всё усложнялись. Научились летать в неблагоприятных метеорологических условиях, в облаках, за облаками. Нужно было многому учиться, совершенствоваться в технике пилотирования и самолетовождения, оттачивать мастерство в трудном деле отыскания и поражения целей. И мы учились.

День Советской Армии для меня не только официальный, но, я бы сказал, даже семейный праздник.

С Красной Армией судьба свела меня еще в далеком детстве, когда в 1919 году, во время наступления деникинцев, отец, уходя на фронт, взял меня с собою, чтобы уберечь от мести кулаков. Мне тогда едва исполнилось четырнадцать лет, по к своим обязанностям я относился с серьезностью взрослого. Когда однажды ранило отца, я помог ему выбраться с поля боя и в походных условиях выхаживал его.

Меня часто посылали в расположение белых на разведку: кто обратит внимание на оборванного подростка? Мне доверили пароконный фургон в обозе, и я отлично справлялся с этим поручением. С тех пор Красная Армия стала моей второй семьей, а поскольку здесь различные поощрения, награды и повышения нередко приурочиваются к 23 февраля, этот день обычно приносил в нашу семьею много радости.

Но то было в мирное время. А 24-ю годовщину нашей славной армии мы встретили в условиях ожесточенной борьбы с фашистскими захватчиками, когда высокое звание советского воина подтверждается в бою. Тем дороже был мне этот праздник. Хотелось отметить его так, чтобы в глубоком тылу и моя семья радовалась нашему боевому успеху.

Все мы, боевые экипажи, взяли на себя социалистические обязательства — сбросить побольше бомбового груза на головы фашистов, побольше уничтожить вражеских эшелонов, самолетов и другой техники.

Предполагалось, что враг с приходом весны возобновит наступление на Москву. Он накапливал резервы. Нашей задачей было уничтожать их. О результатах нашей работы партизаны и подпольщики, находившиеся в районах целей, докладывали в Центр.

Накануне знаменательного дня мы получили задание разбомбить фашистские войска, скопившиеся на восточной окраине Велижа. Туда гитлеровское командование стянуло большие силы, намереваясь бросить их против партизан. Перед нами была поставлена задала сорвать готовящуюся операцию. Погода стояла почти нелетная. Высота облачности над целью — всего 300–400 метров. Противник не ожидал нас в такую погоду. Но налет состоялся. Операция была сорвана. Не удалось гитлеровцам помешать советским людям, находившимся в тылу врага, отметить юбилей Вооруженных Сил Страны Советов.

Задание, которое мы получили, было настолько ответственным, что группу возглавлял сам полковник Новодранов. С какой благодарностью и восхищением сообщили партизаны о результатах налета!

Такой подарок Родине подготовили наши товарищи. В газете «За правое дело» от 19 февраля 1942 года был опубликован список экипажей, отличившихся в социалистическом соревновании в честь 24-й годовщины Красной Армии и занесенных на Доску почета. От нашего полка отмечено четыре экипажа: Ивана Федоровича Андреева, Дмитрия Васильевича Чумаченко, Алексея Дмитриевича Гаранина и наш экипаж.

Я как-то уже свыкся с мыслью, что меня только ругают, а тут — Доска почета! Первая высокая оценка боевой работы экипажа явилась для всех нас, а особенно для меня, большой радостью.

23 февраля мы, как и в предыдущие дни, ушли на боевое задание. Когда возвратились, нас пригласили в красный уголок, на встречу с шефами — делегацией трудящихся города Иваново. Началось торжественное собрание. С речью выступил полковник Новодранов. В числе лучших он упомянул и наш экипаж. Похвала полковника стоила дорого, поэтому для меня этот день стал особенно памятным.

После собрания шефы вручили нам подарки — холщовые мешочки, в которых оказались конфеты, печенье, заветный кисет с махоркой, вышитый заботливыми женскими руками. Кроме того, в каждом подарке было письмо с поздравлением и пожеланием боевых успехов. Посылать на фронт подарки стало в годы войны традицией. О них много слагалось песен, стихов, рассказов.

Письма, полныё теплоты, поддерживали воинов в тяжелых боях, а для молодежи становились иногда поводом завязать переписку.

К тому времени я уже имел 28 боевых вылетов. Большая заслуга в этом принадлежала техническому составу, обеспечивавшему тщательную подготовку самолетов. Сколько раз приходилось прилетать на разбитой машине! Прилетишь и думаешь: ну, дня три-четыре займет ремонт. Люди будут летать, а тебе придется отсиживаться на земле и бить баклуши. А наутро мой техник Котов докладывает, что самолет готов к полету. Идем всем экипажем, облетываем, а ночью снова в бои.

Дорогой товарищ Котов! Память о тебе я свято берегу в своем сердце. Я знал о тебе очень немногое: младший техник-лейтенант, уроженец села Издешково, что между Смоленском и Вязьмой. Ты был неутомимым тружеником; на подготовленной тобой машине, которую хотели было списать, можно было летать уверенно, без опаски, что подведет техника. Юношей, почти ребенком погиб ты на боевом посту, мой славный товарищ…

О том, как это произошло, я расскажу позже.

24 февраля стояла нелетная погода, и мы томились дома. Заходит комиссар эскадрильи Соломко, вид у него торжественный. Обращаясь к Краснухину, он говорит:

— Поздравляю с высокой правительственной наградой — вторым орденом Красного Знамени.

Я встал, чтобы поздравить Сашу с наградой. В это время комиссар подходит ко мне, пожимает мне руку и говорит с улыбкой:

— Поздравляю с правительственной наградой — орденом Красного Знамени.