Уинстон Черчилль - Шестидневная война

Во время их 85-минутной беседы Эвен напомнил Джонсону о высказываниях самого Джонсона по этому вопросу. В 1956-57 годах, будучи лидером демократов в сенате, Джонсон был ревностным сторонником Израиля. Он горячо критиковал Даллеса за одну только мысль о наложении экономических санкций на Израиль, если тот откажется вывести войска из района кризиса.

В ходе переговоров с Эвеном Джонсон бурно выражал свои симпатии к Израилю: «Я хочу увидеть, как небольшой бело-голубой флаг будет снова реять в этих проливах». Но от принятия на себя определенных обязательств он уклонился. Его положение внутри страны было трудным. Он ограничился заявлением от 23 мая, что Тиранские проливы являются международным морским путем. Отказ осудить блокаду навлек бы на него нападки со стороны произраильских либеральных и консервативных кругов. С другой стороны, он не мог рассчитывать на поддержку какой бы то ни было односторонней акции большинством в конгрессе, которое придерживалось мнения, что Америке достаточно одной войны. Джонсон сказал Звену, что Соединенные Штаты могут прийти на помощь Израилю только после принятия конгрессом соответствующей резолюции, и Эвен, который долгие годы был израильским послом в Вашингтоне, не сомневался, что резолюцию можно провести только после затяжной борьбы, в продолжение которой военная обстановка становилась бы с каждым днем все менее благоприятной для Израиля.

Джонсон, очевидно, избрал тактику хладнокровного выжидания и стремился, прежде всего, уклониться от конфронтации с Советским Союзом. Ответ, переданный русским представителем в ООН своему американскому коллеге Артуру Голдбергу и американскому послу в Москве Левеллину Томпсону, был умеренно обнадеживающим. Но в этом ответе невозможно было усмотреть шанс на выработку совместного американо-русского подхода к вопросу. Поэтому целью усилий Линдона Джонсона и Гарольда Вильсона было составление декларации морских держав, в которой было бы подтверждено право на свободное судоходство в Тиранских проливах.

Эвена попросили подождать и дать Вашингтону десять дней или две недели, чтобы подготовить такую декларацию. Но проект с самого начала натолкнулся на препятствия: ни одна морская страна не хотела портить отношения с арабами.

Со своей стороны, Эвен искренне верил, что посредством переговоров можно было кое-чего достичь: уже после начала войны он высказывал в частных беседах мнение, что для международной репутации Израиля немаловажным было испробовать дипломатический путь, даже если он и не привел бы к успеху. В противном случае, утверждал Эвен, Израиль, нанеси он удар сразу же после закрытия проливов, мог быть обвинен в неоправданной поспешности.

27 мая Эвен вернулся в Израиль из Вашингтона. Выступая на пресс-конференции в Париже проездом домой, он сказал: «Я совершил ознакомительную поездку для выяснения отношения трех дружественных правительств к противозаконным мерам, осуществленным Египтом в Тиранских проливах… Само собой разумеется, что мир и противозаконная блокада несовместимы. Я объяснил этот тезис выдающимся французским, английским и американским лидерам. Они представляют три правительства, которые десять лет назад торжественно обязались настаивать на международном характере этого морского пути и осуществлять в нем свое право на свободное и мирное судоходство».

Обсуждалось предложение о создании военной флотилии, предпочтительно под эгидой ООН или, если это оказалось бы невозможным, флотилии морских стран на добровольных началах для прорыва египетской блокады. Обсуждались различные варианты. Один из них предусматривал отправку нефтяного танкера под израильским флагом (но с грузом, который, согласно египетскому определению, считался бы стратегическим) для прохождения через проливы, другой – торгового судна под израильским флагом. Флотилия, которая, несомненно, состояла бы преимущественно из американских и, возможно, британских кораблей, должна была эскортировать суда, направляющиеся в Эйлат через Тиранские проливы. Надеялись, что такая демонстрация силы отобьет у египтян желание открывать огонь. В противном случае флотилия должна была дать так называемый «проверочный ответ» на египетское действие. Это означало вывод из строя батарей в Шарм а-Шейхе.

За период между встречей Джонсона с Эвеном и поездкой Вильсона на Ближний Восток произошел решительный перелом. 26 мая президент Насер, обращаясь к руководителям панарабской федерации профсоюзов, сказал, что если разразится война, «она будет тотальной и ее цель – уничтожение Израиля. Мы уверены в победе и готовы в настоящее время к войне с Израилем. На этот раз все будет обстоять иначе, чем в 1956 году, когда мы воевали не с Израилем, а с Англией и Францией». Он назвал Соединенные Штаты «главным врагом», а Англию «американским лакеем». Он сказал, что «Вильсон не может сделать шага без ведома Джонсона». Ранее египетский министр по делам религии приказал всем священнослужителям сделать предметом всех своих проповедей в мечетях джихад (священную войну). Следуя полученным указаниям, проповедники должны были внушить своей пастве, что мученическая смерть в священной войне является честью. Все это способствовало разжиганию военной истерии в столице. Даже глава коптской православной церкви в Египте папа Кирилл VI не остался в стороне. Он одобрил все шаги, предпринятые Египтом, чтобы «отвоевать Палестину у тех, кто распял Христа». Сильнее, чем когда-либо раньше, Египет был охвачен ненавистью. Израиль постоянно называли не иначе, как «врагом», и египтяне горели желанием ринуться в бой.

Великие державы были встревожены безрассудством Насера. Казалось, что благоразумие оставило его. После его очередного воинственного заявления президент Джонсон направил ноту египетскому послу в Вашингтоне с призывом к египтянам проявить сдержанность и не открывать первыми огонь. Той же ночью в 3.30 Насер был поднят с постели советским послом, который сделал экстренное заявление. Он настоятельно рекомендовал Насеру не начинать военных действий.

«Вашингтон пост» сообщила 15 июня, что у русских были серьезные причины для беспокойства. Они не только желали избежать конфронтации с США но и были осведомлены о том, что Египет еще не успел провести все военные приготовления. Группа русских советников, инспектировавших египетские аэродромы, обнаружила, что некоторые египетские пилоты много дней не поднимались в воздух. Макеты египетских самолетов можно было легко отличить от настоящих самолетов, сосредоточенных к тому же в одном месте, что делало их хорошей мишенью для израильтян.

У морских экспертов возникли сомнения в способности египтян минировать Тиранские проливы из-за трудностей, связанных с шириной и глубиной этой водной магистрали. Прибытие 25 мая немецкого грузового судна в иорданский порт Акаба подтвердило обоснованность этих сомнений.