Николай Непомнящий - СССР. Зловещие тайны великой эпохи

Уже потом, когда Хрущеву очень захотелось свалить на Сталина все ужасы диктатуры, эта смерть Борисова была быстро переименована в убийство, а сам Борисов стал одним из энка-вэдэшных заговорщиков, который намеренно отстал, чтобы Николаев спокойно укокошил Кирова. И потом-де Борисова убрали по приказу Сталина, чтобы замести следы. Это как бы второй главный аргумент (первый — арест и освобождение Николаева 15 октября) в версии: Сталин убивает Кирова.

Не стоит приводить все доводы сторонников этой версии, скажем лишь, что новое расследование, проводившееся в 1992 году, увы, не подтвердило того факта, что Борисов был убит, и того, что он являлся одним из заговорщиков.

Последствия рокового выстрела

Многие очевидцы свидетельствуют, что убийство Кирова повергло Сталина в страшную панику. Последний раз в вождей стреляли в 1918 году, но после красного террора и установления жестокой красной диктатуры никто не осмеливался поднять руку на высших чинов партии. Сталин всегда был мнителен и, примерив на себя это убийство, ужаснулся. Обычно не любивший далеко выезжать из Москвы, окружавший себя большой охраной даже при поездках на дачу в Зубалово, он вдруг сам едет в ненавистный ему Ленинград, сам начинает допрашивать убийцу, свидетелей, устраивает великое прощание ленинградцев с Кировым, увозит тело друга в Москву, организует там пышные похороны, плачет, опуская гроб в могилу. Слезы на его глазах видели лишь на похоронах жены и второй раз при прощании с Кировым. Потом эти слезы назовут лицемерными, лживыми, но легенда о Сталине как о великом актере несколько преувеличена. Чаще всего он несдержан, груб, хамоват, слишком прямолинеен. Да, он коварен, жесток, властен, но заподозрить в нем великого лицедея можно лишь с большой натяжкой, и нам легче поверить в искренность этих слез, зная преданность выдвиженца Кирова к Сталину и любовь последнего к брату, нежели великую игру вождя. Его никто не заставлял плакать, и, если бы он ненавидел Кирова, он бы не позволил себе проливать крокодиловы слезы по врагу. Надо знать менталитет кавказского человека, грузина, который слишком ценит собственное достоинство, честь, слишком горделив, чтобы позволить себе проливать слезы только ради притворства. И сама идея использовать убийство Кирова в своих личных целях, в целях уничтожения личного врага Зиновьева пришла уже после поездки в Ленинград, когда Сталин сам увидел, сколь слаб, беспомощен, раздавлен Николаев, который сможет оговорить многих ради спасения собственной жизни и жизни своих близких. Именно тогда и было указание Ежову и угрозы в адрес Ягоды, который даже в ходе следствия не понимает, что от него требует Сталин. И сталинский упрек в медлительности, в затягивании сроков расправы с зиновьевско-каменевским блоком станет основным обвинением против Ягоды и роковым для него. В этой ситуации смешно говорить о том, что именно Генрих Ягода по подсказке Сталина организовал убийство Кирова. Если бы так было, то вряд ли бы нарком НКВД стал сопротивляться сталинской идее привязать к убийце зиновьевскую оппозицию в Ленинграде. В том и трагичность того же Ягоды, что, будучи повязан кровью со Сталиным, он, как старый революционер, старый партиец, еще старался сохранять некоторое достоинство, проявлять самостоятельность и независимость, что стоило ему жизни.

Очень любопытны отклики на смерть Кирова, которые в своих спецдонесениях докладывали руководству НКВД платные осведомители и секретные сотрудники. Вот отзывы из Ленинградской военно-морской академии РККА имени Ворошилова: «При разговоре об убийце, как подосланном врагами рабочего класса, профессор Гончаров бросил реплику: «Человек шел на смерть». О политическом значении смерти т. КИРОВА сказал: «А все-таки для партии это — большой удар, т. к. говорят, что вождей любят, а все-таки убивают».

«Давно уже не было такого события. Это очень важное событие в политическом и международном смысле» (преподаватель Унковский). «Из разговоров среди вольнонаемных и жен начсостава можно отметить наиболее характерные высказывания следующего порядка: «По-моему, т. Киров убит из личных счетов, личным врагом» (машинистка Истомина). «Ну что ж, ведь т. Ленина заменили, так и т. Кирова заменят», называя вероятным кандидатом т. Постышева (машинистка Иогансон)».

В декабре 1934 года был исключен из партии фрезеровщик Бердыгин, заявивший, что «Киров убит на почве ревности». Слесарь госзавода номер 4 Франц Банковский также утверждал: «Сергей Миронович Киров был убит Николаевым из-за ревности к жене». «Инструктор физподготовки т. КОЧЕТОВ, проходя по 10-й линии в направлении к Академии (около Энергетического института), предоставил мне две записки с лозунгами: «Да здравствует смерть т. КИРОВА!», написанные карандашом…»

Работники НКВД быстро пресекали зловредные слухи относительно «личных обстоятельст-в» рокового выстрела, направляя ярость народа в нужное русло. На митингах, организованных с повеления Сталина, все чаще раздавались призывы к расправе с Зиновьевым и его сторонниками. 3 декабря отстраняют Медведя от должности начальника Ленинградского управления НКВД. 4 декабря временно назначается Яков Агранов, искусный специалист по части фабрикации таких дел. Это он работал с провокатором Семеновым, руководителем боевой группы, убившей Володарского и готовившей покушение на Ленина.

Агранов успешно начинает обработку Николаева. Как свидетельствуют документы, до 6 декабря Леонид Васильевич упорно твердит, что он совершил убийство в одиночку. После 6 декабря ситуация меняется и появляются первые «соучастники», естественно, из лагеря оппозиционного блока зиновьевцев. Жданов, выступая 15 декабря на пленуме Ленинградского обкома, подверг резкой критике бывших оппозиционеров, связав их преступную деятельность с убийством Кирова. 18 декабря в передовой статье «Ленинградской правды» Зиновьев и Каменев названы «фашистским отребьем». Так формулировалось уже обвинение, и естественно, что следствие после угроз Сталина стало чутко к нему прислушиваться.

Николаева допрашивали интенсивно. 6 декабря его приводили на допрос семь раз, причем следователи менялись. Чуть позже этот метод допросов будет признан самым удачным, который позволял следователям добиваться быстрой ломки обвиняемых. И здесь надо отдать пальму первенства Якову Агранову, который его применял еще раньше, когда вел дело «Промпартии». Но нервический Николаев такого мощного напора не выдержал. После одного из допросов он попытался покончить с собой. Агранов меняет тактику. На смену жесткому методу угроз и запугиваний, «вкруговую», как назовут его в НКВД, приходит череда мягких уговоров. Ему обещают сохранить жизнь, создают особые условия в камере, питание с вином, ванну.