На золотом фронте - Александр Павлович Серебровский
— Теперь могу помереть, — говорил старик, — видел настоящего русского человека. «Ныне отпущаеши, владыко, по глаголу твоему с миром»...[26]
Так вот этого шерифа я и спросил, почему он не ловит бандита.
— Легкое дело поймать, — сказал шериф, подумавши, — ведь он вооружен — это первое. Во-вторых, он не один, тут целая шайка. В-третьих, он человек не бедный и у него много везде друзей. Лучше не трогать, подальше от греха. Где они, эти самые «гангстеры»,[27] живут, там они никогда не грабят.
— Ну, и закон, — сказал я, — у вас!
— Что закон, здесь вам не Москва. Пойдемте лучше к старику, споем «Снежки белые, пушисты», — вот он будет рад.
Нужно заметить, что говорил шериф по-английски, но песни пел обязательно по-русски и, кажется, больше всего на свете любил русские песни.
Открытые работы в районе Бонанза
Надо заметить, что в Аляске полиция формы не носит. Полиция там выборная, полицейским делом там занимаются так называемые депутаты. Городской шериф тоже выборный и не носит формы, носит штатское, с бляхой под пиджаком и с револьвером в кармане.
В городах Аляски очень много снега. Прочищают от снега тротуары около домов, а середина улицы совершенно не очищается и остается много выше тротуаров, поэтому когда едешь по улице, то бываешь иногда в уровень с крышей домов. Улицы очень узкие. Так как поселения очень маленькие, то трудно не быть со всеми знакомым, а американцы народ такой, что не будут ждать, пока с ними заговоришь, и когда идешь по улице, то только и слышишь: «Галло, профессор». Конечно, приходится со всеми здороваться, переброситься словечком. К профессорам, вообще ученому народу, в Аляске, как и у нас, отношение хорошее. Туда, куда не пустили бы представителя предприятия, туда с охотой пускали профессора, которому все это интересно знать с точки зрения науки.
Так вот, когда в этих городах встречаешься на улице со знакомыми, — а их у меня была масса, — то после неизбежного «Галло, профессор» начинают трясти руку и обязательно приглашают к себе выпить стакан вина. Это собственно не вино, а спирт, разведенный наполовину водой: то, что у нас называется спиртом, там называют водкой; в Аляске считают, что для культурного, интеллигентного человека гораздо удобнее выпить вина, т. е. разведенного спирта, а не спирта гольем.
На обратном пути я, попрощавшись со многими вновь приобретенными приятелями, проехал по железной дороге обратно до Анкорэджа, а затем на пароходе поехал в Джюно.
В этом городе мне удалось познакомиться со многими весьма интересными людьми, например с Джемсом Викершем[28] — он был делегатом от Аляски в сенат и судьею. Затем в Аляске я познакомился с весьма интересным русским человеком, который нигде, кроме Аляски, не был, но русский язык еще не забыл. Фамилия его А. П. Кашеваров — несомненно русская. А. П. Кашеваров — директор Аляскинского исторического музея, автор многих исследований по истории русской Аляски. Как чрезвычайно интересный собеседник, он очень много интересного сообщил об Аляске, о том, каким образом она развивалась и как, наконец, вся эта огромная территория была продана царским правительством за 7 млн. 200 тыс. долларов американскому правительству. А. П. Кашеваров показал мне в своем музее чрезвычайно интересные документы: у него имеется целая библиотека, относящаяся к русской культуре и русской колонизации в Аляске. Имеются материалы о том, как энергичные русские колонисты занимали эту огромную территорию; конечно, много есть чрезвычайно тяжелого во всей этой истории, но много есть и весьма поучительного и вместе с тем даже героического.[29]
Вся эта история, конечно, нигде никем не описана, но много было подвигов, которые можно было бы увековечить, и эти подвиги совершали русские казаки, бывшие каторжане, поселяне, бежавшие из Сибири, которыми была занята вся Аляска. Российско-американской компанией было занято только побережье, а беглые и поселенцы старались селиться подальше от города Ново-Архангельска и острова Ситки и от властей. Многие из этих людей уходили дальше вглубь страны вместе с индейцами, сливались с ними, образовался особый тип аляскинца — полуиндейца-полусибиряка, который держал в своих руках пушной промысел и все связи со страной. Все эти люди не желали признавать власти губернатора и чиновников, поставленных правительством, поэтому там происходили часто восстания как в городе, так и внутри Аляски. Эти восстания не могли погасить правительственные войска, и город Ново-Архангельск — резиденция начальника и зам. председателя Российско-американской компании — был взят два раза повстанцами и один раз, в 1802 г., был сожжен до тла. Когда затем Аляска была продана американскому правительству, которое ввело там «демократию», на смену крепостническому феодализму был насажен капитализм американской складки, была развернута торговля, привлечено к этому делу местное население, состоящее из полурусских-полуиндейцев, которые, надо сказать, сначала приветствовали от всей души, так сказать, «американскую свободу», американскую торговлю и «демократию». Конечно, все это было показное и казалось хорошим только по сравнению с царизмом, а потом населению пришлось ознакомиться и с обратной стороной медали. Узнали, что такое эксплоатация и буржуазная свобода умереть с голода.
Могилы русских моряков, убитых в 1804 г.
Теперь многие расшифровали все прелести американской демократии, и есть места, в которых вспоминают с удовольствием о том, что были когда-то русскими: многие тянутся к Советской России, обращают большое внимание на Москву, желают знать, что там сейчас происходит. Аляскинское население довольно ясно понимает, что такое большевистская власть, интересуется нашими потрясающими успехами и с удовольствием слушает рассказы о том, что происходит сегодня в Москве, каковы успехи нового строительства, сельского хозяйства, роста Красной армии.
Население этих городов, например Ситки,[30] и всех поселков, что находятся на юго-восточном побережье Аляски, носит фамилии Иванов, Петров и всякие другие русские фамилии. Правда, население это по-русски уже почти не говорит, говорит по-английски, но песни все, и ребята и особенно девушки, поют русские, не понимая слов; передают эти песни из поколения в поколение, зазубривая слова, но очень верно передавая мотив. Мне пришлось там слышать не одну песню, которую
