Архив еврейской истории. Том 13 - Коллектив авторов -- История
Мне как-то рассказывали, что на одном из больших вечеров у Рубинштейна на столе в кабинете лежали и показывались гостям телеграммы многих высокопоставленных лиц и Великих князей, благодаривших за приглашение и выражавших сожаление, что по тем или другим причинам не могут быть на вечере. Между прочим, были телеграммы и от Столыпина, и от Великого князя Андрея Владимировича. Я спросил Кубе (адвоката Великого князя), действительно ли были посланы такие телеграммы, не подложные ли они. Кубе мне, смеясь, подтвердил их подлинность. «Великие князья и, вероятно, и министры получают много таких приглашений, которыми они, конечно, не пользуются, — объяснил мне Кубе. — Такие приглашения я даже не всегда докладываю Великому князю, и на них даже у нас и у других лиц стереотипный ответ телеграммой (а не собственноручным письмом, как в тех случаях, когда приглашение исходит от лиц, у которых принято бывать), что благодарим и сожалеем, что не можем быть. Вот „Митька“ этими телеграммами оперирует и хвастает перед лицами, которые не знают, что это лишь вежливый отказ».
Д. Л. Рубинштейн был человек живого воображения, увлекавшего его так далеко, что он был способен рассказывать всякого рода небылицы. В момент увлечения своими вымыслами он им сам верил. Он, конечно, нередко говорил сознательно неправду, если это «требовалось по делу». Если его изобличали, он не обижался и на следующий день продолжал в том же духе. Мой шурин мне рассказывал, что он как-то в Сестрорецке встретил Рубинштейна, гуляющего со своими детьми. Рубинштейн заговорил с ним и стал что-то оживленно рассказывать. Тогда сын Рубинштейна, мальчик лет восьми, обернулся к шурину и сказал: «Не верьте ему, он все врет».
Под стать Рубинштейну была его жена. Из хорошей еврейской семьи из Одессы, она совершенно ассимилировалась своему мужу и носила все черты типичной nouvelle-riche[109]. Я ее очень мало знал, но слышал, что она добрая и отзывчивая женщина. Уже в эмиграции, в Берлине, она меня как-то останавливала на улице и заговаривала со мной, между прочим, о предстоящем концерте Шаляпина[110]. Эта грузная, отяжелевшая и некрасивая женщина стала меня ни с того ни с сего уверять, что Ф. И. Шаляпин за нею «безумно» ухаживал, но она его отвергла. «Вы желаете только мое тело, — будто бы ответила она Шаляпину, — и не интересуетесь моею душою». Какой интерес у нее был рассказывать этот вздор, явно ложный, мне, малознакомому человеку!
Рубинштейн за какие-то пожертвования получил, говорят, чин статского советника, что не мешало ему себя именовать действительным статским советником[111]. Великий князь Андрей Владимирович мне со смехом рассказывал (это было уже во время войны), что Рубинштейн ему рассказывал, что он был принят царем, усиленно навязывавшим ему чин действительного статского советника, но он, Рубинштейн, отказываясь, говорил: «Нет, Ваше Императорское Величество, потом на Вас будут за это нападки, не надо, я и так готов служить России». — «И это он рассказывает, — говорил Великий князь, — мне, который точно знает, что он не был принят Государем, хотя очень добивался этого. Но он так забавно сочинял, это был настоящий фонтан измышлений! Он меня очень позабавил».
Сам Рубинштейн, быть может, и не заслуживает, чтобы ему было посвящено столько места, но он является очень характерной фигурой, выросшей на почве нездорового расцвета русской промышленности во время войны. <…>
А. М. Шойхет (Резник)
Автобиография
Публикация и подготовка текста Т. Фишеля и В. Дымшица. Примечания и вступительная статья В. Дымшица
«Автобиография» Анны (Ханы) Моисеевны Шойхет (урожденной Резник, 27.06.1900–16.03.1995) — это мемуары так называемого «простого» человека. Такие мемуары встречаются реже, чем записки людей, чем-либо прославившихся, но часто гораздо точней доносят ощущение эпохи. Из них можно не только понять, но и почувствовать, что сохраняли (семейственность, жизнестойкость и оптимизм) и с чем, не задумываясь, расставались (язык и религия) в процессе стремительной модернизации русские евреи; как происходило превращение обывателей из черты оседлости в советских евреев — жителей мегаполисов.
Мемуаристка подробно излагает основные события своей жизни, начиная с раннего детства и заканчивая возвращением в Киев после окончания Великой Отечественной войны, так что пересказывать ее биографию незачем. Разве что добавить несколько слов.
Хана Резник (будущая Анна Шойхет) родилась в местечке Дашев, а юность провела в Гайсине, соседнем уездном городе. Дашев относился к Киевской, а Гайсин к Подольской губернии, но эти города расположены недалеко друг от друга и входят в один исторический регион: Восточная Подолия или Брацлавщина. Эта благодатная земля, орошаемая восточными притоками Южного Буга, богата и пашнями, и лесами. Здесь издавна была очень высока плотность еврейского населения, хотя ему всегда приходилось нелегко. Ни в одном другом регионе Украины еврейское население — от Хмельницкого и гайдамаков до Петлюры и его атаманов — не перенесло столько набегов и погромов. Анна Шойхет тоже потеряла множество родственников, включая родного брата, во время Гражданской войны и разгула бандитизма.
Она родилась в типичной мелкобуржуазной семье, как будто сошедшей со страниц прозы уроженца этих мест Давида Бергельсона. Ее отец торговал лесом и зерном, был достаточно традиционен, но не слишком религиозен. Его детей — их в семье было пятеро, Анна старшая — религиозная традиция интересовала мало, зато очень привлекало современное образование.
В 1923 году Анна Резник вышла замуж за Павла Наумовича (Пинхоса Нахмановича) Шойхета (1890–1969). Сначала молодая семья перебралась из небольшого Гайсина в гораздо больший по размерам Бердичев, а вскоре — в столичный Киев. Анна Шойхет получила высшее экономическое образование и стала работать на швейной фабрике. После войны она продолжила свою профессиональную карьеру: до выхода на пенсию в 1962 году была экономистом на швейных предприятиях Киева.
Анна Шойхет начала писать свою «Автобиографию» в 1986 году по просьбе внука, Павла Фишеля, младшего сына ее единственной дочери Марины,
