Ностальжи. О времени, о жизни, о судьбе. Том III - Виктор Холенко
Когда же на эти выстраданные поля ступила нечистая нога интервента, и белогвардейские охвостья попытались остановить колесо истории, Макар Скрипка увёл своего сына Ивана в партизанский отряд. В народную армию тогда ушли со своими отцами и братьями и Яков Лойко, и Степан Струк, и Дементий Навродский, и Пётр Лавриненко, и ещё многие десятки других. И теперь уже с оружием в руках они отстаивали своё право на свободную счастливую жизнь.
Радостен итог полувековой трудовой жизни для Ивана Макаровича и его сверстников. Внуки и правнуки их – полновластные хозяева расцветающего Дальневосточного края, неотъемлемой части Советской России, братского союза народов – СССР. И русское дальневосточного поле стало щедрым, обильным, просторным. Его сделали таким руки дальневосточников, вооружённые рычагами социалистического преобразования деревни, данными Советской властью.
3
Есть в селе ещё один обелиск. Он сооружён в память односельчанам, погибшим на фронтах Великой Отечественной войны. По словам старожилов, в годы Первой мировой войны из односельчан на фронте погибло четыре человека. После Великой Отечественной в село не вернулось несколько десятков человек. Их имена хранят сердца земляков, их имена – на плитах обелиска. Но ещё больше возвратившихся с победой. Они и сейчас живут и работают в Яблоновке, и не каждый порой, догадается, что все эти мирные работники совхоза когда-то были бравыми солдатами, сержантами, офицерами, которые огненной метлой вышвырнули прочь фашистскую нечисть с полей Родины и Европы. Работают они наравне с молодыми, провожают в армию, в институты сыновей, справляют им свадьбы, нянчат внуков и очень редко говорят о прошлых боевых делах. Чаще напоминают им об этом старые раны да награды за воинскую доблесть. Скромность – одна из черт характера дальневосточника.
Кто не знает главного бухгалтера совхоза Василия Павловича Фомина? Сидит он в отдельной комнатке конторы, отпугивающий строгим выражением лица с кажущейся неприветливостью – неподкупный и бессменный главный финансовый страж совхоза, и немногие знают, что 30 лет тому назад он так же вот, прищурившись и насупив брови, смотрел из-за щита противотанковой пушки на приближавшиеся фашистские танки. Как-то раз в его присутствии зашёл разговор о киноэпопее «Освобождение». Когда все поделились своими восторженными впечатлениями, Василий Павлович вдруг тихо сказал:
– А я ведь был на Курской дуге…
Несколько опешив, собеседник спросил:
– Ну и как? Похоже?
Он улыбнулся, и эта задумчивая улыбка сразу смягчила его строгие черты лица.
– В кино ведь всего не покажешь, – сказал он. – Я был там одни сутки – ранение в голову. И до сих пор не знаю от чего: то ли от осколка бомбы, то ли от снаряда, то ли от мины. Да и наш он, или его, немца – не скажу, настолько всё перемешалось… И Белоруссию освобождал. За Минском, в болотах, был второй раз ранен тяжело – сразу три осколка досталось. А ещё раньше в Сталинграде был – с лета 42-го и до конца. Там только раз был ранен – легко. Повезло, хотя всё время на передовой, в госпитале только сутки.
Немного помолчав, он заговорил снова, снисходя к нашей просьбе.
– Вот только один бой, к примеру. Было это 26 или 27 октября 1942-го года. Начался бой с 8 утра, а закончился в 6 вечера – рабочий день. С перерывом на обед, – усмехнулся он. – Немец тогда ещё режим соблюдал… Позиция у нашей батареи была удачной, пристреляли ложбину метров на 800. Танк только из ложбинки башню покажет, мы его прямой наводкой. Автоматчиков подпускали метров на 200 – на картечь. Батарея подбила семь танков, моё орудие – два. Последнюю атаку отбивало только наше орудие, остальные три молчали уже. Да и у этого двое в живых только остались: Миша Островерхов – наводчик (сейчас живёт в Михайловском районе) и я – заряжающий. Отстрелялись, осталось три снаряда. Миша говорит: «Сходи ко второму орудию, там должны быть снаряды. А я здесь присмотрю…» Только выскочил из-за щита, тут мне плечо снайпер и обжёг. Всё равно ползу. Дополз до второго орудия – наши все побитые лежат. Снаряды нашёл. Потянул правой рукой, а не тут-то было – рука онемела, не слушается. Как быть? Привязал к ноге проволокой и пополз, так и притащил ящик с пятью снарядами. Перевязал меня Миша, подождали. Вечереет, и немцы больше не идут. Начал на всякий случай Миша замок снимать, тут ему снайпер и влепил разрывную в кисть руки. «Вася, вот и я ранен», – говорит и руку в крови показывает. Разорвал рубаху, перевязал его… Вот так и закончился этот бой. С батареи только одиннадцать человек уцелело, но все раненые, кроме одного сержанта…
И так, просто, не приукрашивая, как о вполне рядовом случае рассказал Василий Павлович об этом эпизоде своего ратного труда. Вот тебе и мирная профессия – бухгалтер!
В совхозе целая династия Фоминых. Дети все его получили высшее образование и работают в селе: сын Геннадий – инженер-мелиоратор, дочь Надежда – математик в школе, сын Анатолий – секретарь парткома совхоза, студент четвёртого курса сельхозинститута. Жена Вера Михайловна работает кладовщиком в совхозе.
Дружно живут Фомины. Часто собираются вместе. И хоть сыновья и дочь давно уже стали авторитетными в селе людьми, но совет и слово отцовское для них – закон. Нет-нет да и поворчит старый бухгалтер (скоро ему 60 лет):
– Не так хозяйство ведёте. Своё личное – ваше дело. А вот совхозное…
И начинается беспристрастный разговор о делах совхозных, о нерешённых проблемах, о стиле хозяйствования.
Таких вот рабочих династий высшей пробы в селе немало: и Лойко, и Скрипки, и Шепитько, и ещё много других…
4
Основное направление совхоза «Яблоновский» – мясо-молочное. Только крупного рогатого скота здесь насчитывается около 2000 голов, да кроме того самые крупные в районе свинотоварная и птицеводческая фермы. Своими добрыми делами животноводы совхоза известны далеко за пределами района. Коллектив свинотоварной фермы первым в районе завоевал несколько лет тому назад высокое звание коммунистического труда и из года в год подтверждает его. А откорм бычков, направленное
