Валентина Марьина - Второй президент Чехословакии Эдвард Бенеш: политик и человек. 1884–1948
Легендарная популярность Масарика давала ему возможность реализовывать свои воззрения и вопреки воле сильной оппозиции. Политическим центром «Града» была Канцелярия президента ЧСР. Она организовывала работу главы государства, следила за соблюдением протокола, официально контактировала с правительством и парламентом. Однако это была лишь «надводная часть айсберга». Канцелярия формировала сеть «информаторов», журналистов, политиков, сотрудников партийных секретариатов, тайно сообщавших о внутрипартийных событиях и настроениях руководства. Этот орган сразу после возвращения Масарика представлял собой надежную административную базу президентской власти. Бенеш сумел эту власть поддержать не только с помощью вновь созданного министерства иностранных дел, но главным образом своей преданностью Масарику, которого он неизменно почитал своим учителем. «Град» являлся не только верхушечной организацией, но имел поддержку и внизу, в частности, во фракциях ряда видных политических партий, среди известных и популярных литераторов и журналистов, в редакциях газет и журналов. Например, большое влияние на формирование общественного мнения оказывала газета «Лидове новины» («Народная газета»), издававшаяся семьей близких к Масарику моравских предпринимателей и политиков Странских. Объективно информируя о новостях, она предоставляла трибуну представителям различных политических взглядов. Главным «козырем» газеты были однако фельетоны и аналитические статьи близкого к Масарику писателя Карела Чапека. Писатели в ту пору воспринимались не только как моральные авторитеты, но часто становились активными участниками разворачивавшихся в обществе политических и интеллектуальных баталий. Масарик являлся также «крестным отцом» общественно-политического еженедельника «Пршитомность» («Настоящее»), главным редактором которого стал Фердинанд Пероутка. В еженедельнике сотрудничал и К. Чапек[128]. Задачей близких к «Граду» интеллектуалов являлось, с одной стороны, разъяснять общественности его политику, а с другой – информировать президента и Бенеша об изменениях в общественном мнении и взглядах. Они стали, таким образом, «глазами и ушами» «Града» и выполняли традиционную роль тех писателей и деятелей искусства, которые, находясь рядом с политической властью, призваны были следить за тем, чтобы сведения о власть предержащих и их привычках не только доводились до сознания общественности, но и приукрашивались.
Властная группировка «Града» во времена президентства Масарика стала одним из опорных столпов чехословацкой демократии. Второй неконституционной структурой, возникшей как бы в противовес «Граду», являлась так называемая «Пятерка», своеобразный клуб лидеров чешских политических партий: социал-демократической, национально-социалистической, аграрной, народной и национально-демократической. Официально этот орган выступал как Объединенный исполнительный комитет их парламентских клубов. Лидерами партий в начале 20-х гг. являлись соответственно Рудольф Бехине, Йиржи Стршибрны, Антонин Швегла, который был наиболее влиятельной фигурой в этом органе, Ян Шрамек, Алоис Рашин, а после его смерти в 1923 г. – Карел Крамарж. «Пятерка» пыталась по существу достичь той же цели, что и «Град» – создать государство «чехословацкой нации». На заседаниях «Пятерки» обсуждались вносимые в парламент законопроекты, достигались компромиссы по ним, которые и представлялись затем парламенту как совместные предложения партий. «Пятерка», которая начала формироваться в начале 1921 г., во время болезни Масарика, сплотилась еще теснее в период правительства Бенеша, которое находилось у власти примерно год после его создания 26 сентября 1921 г. Она попыталась преодолеть разобщенность «государствообразующих» партий. Масарику нравилась «Пятерка», но лишь до тех пор, пока она вела себя в соответствии с его и Бенеша представлениями. Они предпочитали видеть в ней лишь посредника между парламентом и правительством, но она стала присваивать себе правомочия как правительства, так и парламента. В парламентской практике это означало, что депутаты должны были голосовать согласно указанию своих партий, а не в соответствии со своими убеждениями; мандаты стали собственностью партий. «Град» и «Пятерка» в важнейших вопросах государственной жизни тесно сотрудничали, хотя между обоими властными центрами иногда разгорались споры и велась борьба за власть. При этом и та, и другая группировка использовали методы интриг и закулисной политики[129]. Однако в любом случае, считает 3. Земан, они играли важную роль в консолидации послевоенной политической системы Чехословацкой республики[130], которая характеризовалась наличием огромного количества политических партий. Для властных группировок тогда политическую угрозу представляли немецкие партии и коммунистическая партия, возникшая после раскола социал-демократии в 1921 г.
Новое чехословацкое государство получило в наследство от Габсбургской монархии не только чиновничий аппарат, но и большую часть офицерского корпуса армии. Масарик и Бенеш пытались исправить это положение, вливая в «старые мехи» новое чехословацкое содержание. Например, в армии быструю карьеру сделали некоторые легионеры. Бенеш укомплектовал министерство иностранных дел неопытным персоналом, поскольку чехи и словаки лишь очень редко занимали посты в австрийской дипломатической службе. Негативно относясь к остаткам Габсбургской системы, Масарик и Бенеш не жаловали политиков и их партии, которые старались эти остатки сохранить. Весной 1919 г., по настоянию Масарика, парламент внес такие исправления во временную конституцию, в соответствии с которыми президент мог назначать членов правительства. Это было правомочие, которое он всегда решительно отстаивал, и хотя он часто должен был подчиняться давлению партий и назначать их кандидатов, всегда настаивал на том, что сам будет выбирать из предложенных партиями кандидатур. Желание Масарика видеть Бенеша во главе правительства соседствовало с пониманием президентом того, что его протеже нисколько не разбирается в партийном политиканстве. Масарик надеялся, что Бенеш будет настолько мудр, что сможет не показывать своего превосходства перед чешскими политиками, и, опираясь на свои успехи во внешней политике, завоюет их симпатии и поддержку. Бенеш также понимал, что после своего возвращения в Прагу должен будет переломить местные настроения и занять лидирующее положение среди политиков. К решению этой задачи он был подготовлен только своей работой заграницей, и сознавал, что его успеху будет сопутствовать зависть. Он мог рассчитывать на помощь Масарика, но главным образом надеялся на себя.
Как и ожидалось, признание Бенеша ведущим политиком в стране встретило сопротивление со стороны национальной политической элиты. Одним из главных оппонентов Бенеша в этом плане выступал Крамарж. Спор между ними разгорелся в основном по двум вопросам: во-первых, какие факторы, внутренние или внешние, сыграли основную роль в создании Чехословацкой республики[131]; во-вторых, какую политику следует проводить в отношении большевистской России. Когда вскоре по приезде в Прагу, 30 сентября 1919 г., Бенеш в докладе временному Национальному собранию представил свою деятельность заграницей, он попытался объяснить депутатам, что заслуги в деле создания чехословацкого государства принадлежат прежде всего заграничному Сопротивлению во главе с Масариком и им самим. Это утверждение встретило все более нарастающее несогласие так называемых «мужей 28 октября», К. Крамаржа, А. Рашина и других «политических вождей» нации. Разгорелась нешуточная полемика. Крамарж и его сторонники утверждали, что заслуги внутреннего антиавстрийского сопротивления гораздо более весомы, чем зарубежная деятельность Масарика и Бенеша, что именно находившиеся в Чехии политические вожди привели нацию к революции, а эмигранты лишь играли роль своего рода министерства иностранных дел республики, созданной восставшим народом.
Свою позицию в отношении большевистской России Бенеш изложил в заграничной комиссии Национального собрания в феврале 1920 г., подчеркнув при этом полную солидарность МИДа со взглядами Масарика на эту проблему. Бенеш утверждал, что различное отношение к России сложилось в Чехии еще в годы войны, когда одни верили в силу российского оружия и надеялись на освобождение чехов и словаков Россией, а другие, оказавшиеся правыми, делали ставку на Запад. Сторонников первого взгляда Бенеш считал романтиками, переоценившими освободительный потенциал России и ее мощь. Россия, по его мнению, не собиралась решать славянские проблемы и распалась потому, что была построена на средневековых, а не на демократических началах. Бенеш считал новые славянские страны – Польшу, Югославию и Чехословакию – более отсталыми по сравнению с Англией и Францией, и полагал, что им следует многому учиться у Запада. Современную политику он характеризовал как трудную повседневную демократическую работу[132]. Бенеш сомневался, что большевистский режим продержится долго, поскольку ему не удастся привлечь на свою сторону достаточное число интеллигентных способных администраторов и организаторов, и полагал, что большевизм умрет «экономической смертью». При этом вразрез с позицией Крамаржа, Бенеш возражал против политики интервенции в отношении России. Указывая, что большевики действовали в чем-то лучше, чем их противники, он выступал за то, чтобы «практически» отклонять большевизм, критиковать его по существу при опоре на демократическую политику. Бенеш обратил внимание на изменение отношения Запада к большевикам: «Принципиальное соглашение союзников вступить в экономические сношения с русским народом[133] доказывает отрешение их от интервенционной политики и первую попытку войти в соглашение с новой Россией». Политику интервенции он считал ошибочной и очень опасной для Чехословакии и заявил, что чехословацкая внешняя политика будет придерживаться своего современного направления, то есть сохранять нейтралитет ко всем отдельным внутренним проблемам России и вступать при полном согласии с западными союзниками в экономические отношения с отдельными ее частями. Занимаясь созданием консульств в отдельных городах России, считал Бенеш, чехословацкий МИД тем самым создавал основу будущих тесных экономических и политических отношений с русским народом.
