Святослав Рыбас - Сталин

В ночь на 12 мая Тухачевскому неожиданно позвонил Сталин и сообщил ему, что тот переводится в Приволжский округ ненадолго, что не следует видеть в этом опалу, что к обвинениям Мехлиса надо относиться спокойно.

Тухачевский попросил о встрече. 13 мая Сталин принял его в Кремле. Это означало, что вождь еще не принял окончательного решения. Сталин объяснил причину перевода: в ближайшем окружении маршала есть люди, обвиняемые в шпионаже (включая его бывшую жену Нину Кузьмину).

Тринадцатого мая в 73-летнем возрасте скончалась мать Сталина, Екатерина Георгиевна. На похороны он не смог поехать — настолько тревожной была обстановка.

В ночь на 14 мая арестован Корк.

Четырнадцатого мая Примаков на допросе заявил, что «троцкистская организация» считает Якира достойным должности наркома обороны вместо Ворошилова.

В ночь на 15 мая Путна, переведенный из Бутырской больницы в отличавшуюся жесткими условиями Лефортовскую тюрьму, во время ночного допроса дал показания, что Тухачевский — участник заговора.

Шестнадцатого мая Корк показал, что в штаб военного переворота входили Тухачевский, Путна, Корк.

Девятнадцатого мая (а потом и 21 и 23 мая) Фельдман назвал участниками заговора 40 видных военачальников.

Двадцатого мая Сталин получил от Ежова протокол допроса Фельдмана. Ежов просил разрешения провести аресты. Сталин разрешил.

Двадцать второго мая Тухачевский был арестован в Куйбышеве и доставлен в Москву.

Двадцать четвертого мая Троцкий неожиданно заявляет в Мексике журналистам, что «политические дни» Сталина сочтены.

Двадцать четвертого же мая Политбюро поставило на голосование вопрос об исключении из партии заместителя председателя СНК Рудзутака и Тухачевского и передало их дела в НКВД.

Двадцать шестого мая во время очных ставок с Примаковым, Путной и Фельдманом Тухачевский отрицает свое участие в заговоре. В тот же день он в заявлении на имя Ежова признает наличие заговора и свое участие в нем.

Двадцать восьмого мая арестован Якир, 29 мая — Уборевич.

Тридцатого мая после избиений Уборевич, который ранее категорически отрицал свою вину, признался в подготовке заговора и назвал соучастников.

В тот же день решением Политбюро, подписанным Сталиным, проводится сбор подписей «вкруговую» об исключении из партии Якира и Уборевича.

Наркомат обороны был взят под контроль чекистов. Ежов разместился в кабинете Ворошилова.

Все материалы следствия были доступны только четверым членам Политбюро: Сталину, Молотову, Кагановичу, Ворошилову. Это свидетельствовало о том, что остальным уже не вполне доверяли. Из протоколов следовало, что РККА охвачена смутой.

Нетрудно представить, что испытывали Сталин и его товарищи и как они реагировали на показания подследственных. Тем более что им было с чем сравнивать: ведь не все арестованные подписывали признание. Почему не подписали комбриг А. В. Горбачев и комдив К. К. Рокоссовский, арестованные в то же время? И тогда почему герои Гражданской войны не находили в себе ни моральной, ни физической силы выдержать жестокие допросы?

С 1 по 4 июня в Кремле проходило расширенное заседание Военного совета при наркоме обороны (в президиуме — Сталин, Ворошилов, Молотов, Каганович, Калинин, Ежов, Буденный, Блюхер) с участием 116 командиров, приглашенных из округов и управлений НКО.

Первого июня Ворошилов выступил с докладом о раскрытом заговоре.

Второго июня выступил Сталин. Вот с чего он начал: «Товарищи, в том, что военно-политический заговор существовал против советской власти, теперь, я надеюсь, никто не сомневается. Факт, такая уйма показаний самих преступников и наблюдения со стороны товарищей, которые работают на местах, такая масса их, что несомненно здесь имеет место военно-политический заговор против советской власти, стимулировавшийся и финансировавшийся германскими фашистами»319.

Доклад производит странное впечатление своей недосказанностью. Говоря о заговоре, Сталин сразу указывает на шпионаж и не слезает с этого конька до конца. Правда, он отвлекается на критику малозначащих в данном политическом контексте фактов и персоналий, что кажется непродуктивным. Похоже, он уводил разговор от антигосударственного заговора в сторону шпионажа, то есть предательства. Таким образом, посылал сигнал командирам, чтобы они сохраняли спокойствие. Он особо подчеркнул успехи молодых командиров, отличившихся в Испании, что на фоне предательства «маршалов» должно было сильно поднять молодежь.

Однако выступление Сталина повергло присутствующих в ужас. Вероятно, каждый в те минуты задавался вопросом, нет ли в его биографии сомнительных эпизодов и не попадет ли он в число подозреваемых.

Во время заседаний Военного совета Сталин держался уверенно, не обнаруживая признаков растерянности. На первый взгляд это было естественно: только что он одержал победу в противостоянии с врагами. Но Молотов, Каганович, Жданов, Калинин мрачно смотрели на военных, выражая не торжество победителей, а тяжелую озабоченность. Они должны были предчувствовать, что с разоблачением заговора ситуация еще больше усугубится и намеченные демократические выборы никогда не состоятся. А это означало затягивание на долгие годы внутренней войны в правящей верхушке и продолжение подобных «заговоров».

Четвертого июня назначены восемь судей из числа известных военачальников: заместитель наркома обороны СССР, начальник Воздушных сил РККА, командарм 2-го ранга Я. И. Алкснис; командующий Московским военным округом, маршал С. М. Буденный; командующий ОКДВА, маршал В. К. Блюхер; начальник Генерального штаба, командарм 1-го ранга Б. М. Шапошников; командующий Белорусским военным округом, командарм 1-го ранга И. П. Белов; командующий Ленинградским военным округом, командарм 2-го ранга П. Е. Дыбенко; командующий Северо-Кавказским военным округом, командарм 2-го ранга Н. Д. Каширин; командир 6-го кавалерийского казачьего корпуса В. И. Горячев.

Решив провести открытый судебный процесс, кремлевская группа стремилась показать обществу, что руководство РККА сохраняет верность государству.

Десятого июня пленум Верховного суда СССР постановил создать Специальное судебное присутствие Верховного суда для рассмотрения дела о военном заговоре. 11 июня началось судебное заседание. На вопрос, признают ли подсудимые себя виновными, они ответили утвердительно. До перерыва в 15.00 шли прения. Потом неожиданно Ежов и председательствующий В. В. Ульрих поехали в Кремль докладывать, хотя прошла только половина судебного дня. Очевидно, случилось что-то непредвиденное.

Между Ежовым и членами трибунала произошло столкновение: Белов обвинил Ежова в подтасовках. В итоге Блюхер, Дыбенко и, как пишет историк, «еще трое» поддержали Белова. Эти трое — Алкснис, Горячев, Каширин.