Татьяна Рожнова - Жизнь после Пушкина. Наталья Николаевна и ее потомки [Только текст]

Никита Тимофеевич Козлов официально числился в доме Пушкиных «лампочником», но, как известно, смолоду служил Александру Сергеевичу, являясь его камердинером. Согласно же «ревизской сказке», был болдин-ским крепостным и принадлежал Сергею Львовичу.

В Архиве канцелярии императорского двора за 1849 год сохранилось дело № 3 по описи 939/102, озаглавленное: «О заказе художнику Гау портретов генералов, штаб-офицеров и обер-офицеров лейб-гвардии Конного полка и супруг полковых командиров». Полком по-прежнему командовал Петр Петрович Ланской.

В деле этом — 13 листов переписки, относящейся к 1849–1851 гг. Среди прочих бумаг имеются и запросы Вольдемара Гау через министра двора князя П. М. Волконского (мужа С. Г. Волконской, владелицы дома на Мойке. — Авт.) Николаю I: писать ли ему портреты всех жен командиров полка, и как ему следует писать их портреты — в открытых или закрытых туалетах. Ответ, полученный от Петра Михайловича Волконского, гласил:

«7 января 1849 года.

…В изготовленном для Государя Императора альбоме л. — гв. Конного полка Его Величеству угодно иметь из портретов супруг генералов, штаб- и обер-офицеров сего полка только портрет супруги командира генерал-майора Ланского, предоставляя ей самой выбор костюма»{884}.

Придворный художник В. И. Гау написал 78 портретов, за которые ему следовало получить 2784 рубля, но уплачено же было в действительности только за 30 портретов, причем, по 58 рублей серебром за каждый из них, поскольку остальные портреты (как это видно из подписей под ними) написаны были еще в 1846 г. и были лишь помещены в альбом.

Альбом этот (сохранившийся доныне), заключенный в роскошный переплет красного сафьяна с бронзой работы мастера Лауферта, был преподнесен в подарок императору Николаю Павловичу по случаю его 50-летнего шефства над Конным полком.

Парадные портреты супругов Ланских приводятся в книге. На портрете Наталья Николаевна изображена в открытом белом платье с красной розой на груди и с венком на голове из таких же красных роз: белый и красный — это цвета конногвардейского мундира. А на шее брошь с подвеской — подарок Николая I ко дню ее свадьбы с Ланским.

Много лет спустя, в 1899 году, когда Натальи Николаевны уже не будет, художник Федот Васильевич Сычков (1870–1958) по просьбе ее старшего сына, с которым был дружен, сделает копию с этого знаменитого портрета Гау, хранившегося вместе с альбомом до 1928 года в Эрмитаже.

Работа же Ф. В. Сычкова долгие годы находилась у правнучки Натальи Николаевны по линии ее дочери Александры Петровны Ланской — Натальи Николаевны Батыгиной, урожденной Столыпиной (1900–1935).

В том же 1849 году В. И. Гау написал и другой портрет 37-летней Н. Н. Ланской, но уже не по воле императора, а, по всей видимости, по просьбе Петра Петровича, боготворившего жену и желавшего иметь ее изображение подле себя в период разлуки.

Вскоре она заказала 27-летнему художнику Ивану Кузьмичу Макарову портреты своих старших дочерей — Марии и Натальи. Тот же, увидев ее глазами художника «романтичной, грустной, хранившей какую-то тайну», предложил позировать и ей, о чем позднее Наталья Николаевна писала мужу, находившемуся тогда с полком в Риге:

«4 июля 1849 года.

…Необходимость заставляет меня сказать, в чем состоит мой подарок. Это мой портрет, написанный Макаровым, который предложил мне его сделать без всякой просьбы с моей стороны и ни за что не хотел взять за него деньги: „Я так расположен к Петру Петровичу, что за щастие поставлю ему сделать удовольствие к именинам“. Прими же, это дар от нас обоих»{885}.

20 июля 1849 года Наталья Николаевна в письме к мужу вновь обращается к теме портрета:

«…Вот я дошла до вопроса о портрете — я счастлива, что он доставил тебе удовольствие. Александрина сделала те же замечания, что и ты. Она нашла, что нос слишком длинный и сказала это Макарову, который и внес значительные изменения и стало гораздо лучше, чем было. Выражение рта, по словам тех, кто видел портрет, не совсем удалось»{886}.

Летом 1849 года в подмосковном имении Вяземских, в огромном и радушном доме, где когда-то писал свою «Историю государства Российского» Н. М. Карамзин, недолго гостили М. П. Погодин и Гоголь. В числе многих известных поэтов-современников там бывали Баратынский, Батюшков, Грибоедов, Кюхельбекер, Дмитриев и Денис Давыдов, Жуковский и Пушкин, назвавший идущую от дома аллею вековых лип «Русским Парнасом».

В библиотеке Вяземского, в его Книге для посетителей, Николай Васильевич Гоголь оставил своеобразный автограф: «5 июня 1849 года. Рылись здесь Гоголь…» Эта библиотека, собиравшаяся на протяжении четырех поколений, действительно была уникальной и насчитывала свыше 38 тысяч томов.

Вскоре после отъезда друзей-литераторов засобирались в долгий путь и сами Вяземские: сначала они направлялись в Константинополь, к месту службы их сына Павла (он жил там с семьей, с 1840 года находясь на службе в Министерстве иностранных дел), а затем предполагали посетить Иерусалим. Перенеся тяжелый удар судьбы (в феврале 1849 года, прожив 36 лет, умерла от холеры их единственная остававшаяся в живых из трех дочерей — Мария Валуева), они спешили на свидание с сыном.

Проститься с ними и поддержать их в горе приезжала проживавшая по соседству в своем имении Вороново графиня Евдокия Петровна Ростопчина. Поэтесса и прежде не раз бывала в имении Вяземских, прогуливаясь пушкинским «Парнасом». «Люблю вспоминать об Остафьеве», — признавалась она князю.

Благодаря записям Петра Андреевича, известен широкий круг людей, посещавших Остафьево в 1850-е годы. Среди прочих были сестры Акуловы (их имение в Никульском также было неподалеку), большое семейство которых когда-то хорошо знали Пушкин и Наталья Николаевна.

«20 <октября 1857 года> …Пили чай у меня Анна (камер-фрейлина, автор „Записок“. — Авт.) и Варвара Алексеевны Окуловы (о последней

4 мая 1836 г. Пушкин писал жене, будто она сошла с ума. — Авт.)… Прекрасный день. Опять гулял по саду, роще, вдоль пруда…»{887}, — писал Вяземский.

С их младшей сестрой, «Дашенькой Окуловой», как называл ее Вяземский, он смолоду был в самых дружеских отношениях, писал ей и брату ее Матвею письма, датированные летом 1829 года, а в 1831-м посвятил ей сти-хотворние:

Я в разных возрастах вас знал:День жизни вашей разсветал,Как голубое утро маяНа лоне сельской тишины…

А много лет спустя, в далекие 1860-е, старший сын Дарьи Алексеевны Акуловой женился на дочери Натальи Николаевны — Сонечке Ланской.