Борис Григорьев - Карл XII, или Пять пуль для короля

В мае 1717 года Карл упал с лошади и сломал ногу, но скоро снова поправился.

В лундский период (он прожил в этом городе два года) в нем неожиданно стала проявляться административная жилка.

Поселился он на квартире у профессора Мартина Хегардта, владельца одного из самых представительных домов этого университетского города. В тот момент население города состояло в основном из ремесленников, престарелых профессоров и их вдов, изредка попадались хилые студенты, не способные, вероятно, носить мушкет. Надо сказать, что Лунд был городком провинциальным и неказистым и ни своими домиками-халупами, ни грязными улицами, ни вонючими задворками понравиться Карлу не мог. И правда: король, несмотря на свой польский и турецкий опыт, нашел букет лундских запахов слишком навязчивым для своего королевского обоняния и сделал отцам города запрос относительно возможности очищения воздуха. Бургомистр и совет города живо откликнулись на королевскую инициативу и приняли меры, так что через год Карл мог уже наблюдать позитивные результаты их деятельности, сводившиеся в основном к тому, что в Лунде стали преследоваться бездомные кошки и собаки. Выполняя пожелание его величества, город нанял отставного солдата Юхана Блума и поручил ему с помощью палки разгонять бродячих собак, бездомных бродяг и пьяниц, а также профессорских свиней, которые осмеливались подходить на недопустимо близкое расстояние к королевским апартаментам.

Но на этом король не успокоился и обратил внимание на почту. Шведская почта, по его мнению, работала слишком медленно. Ведь Лунд стал если не столицей, то резиденцией Карла XII, следовательно, надо было позаботиться и о достойном поддержании внешних связей города с остальным миром. Входящую почту на лундском почтамте два раза в неделю сортировала девчонка-подросток, а выдавала письма супруга почтмейстера в белом переднике. Почтмейстер Свен Крока ежедневно выслушивал нарекания и претензии на работу своего учреждения. Он обижался и отвечал, что пусть лучше военные оплачивают марки на конвертах, а то как только он напомнит им об этом, они угрожающе кладут руку на эфес шпаги. Карл поступил иначе: он определил главными почтамты в Лунде и Кристианстаде, а трактирам и постоялым дворам вменил в обязанность выполнять промежуточную работу по обработке корреспонденции. Почтовые тарифы король повелел повысить вдвое, а зарплату почтовым чиновникам — выплачивать из сумм, вырученных с почтовых сборов. Почта должна была с февраля 1718 года взять на себя ямщицкие обязанности, в стране вводилось правостороннее движение всех повозок и карет, а повозка на мосту получала право преимущественного проезда.

По-видимому, король иногда урывал время и на то, чтобы наслаждаться провинциальной идиллией, если он к этому времени вообще научился наслаждаться благами жизни. Своим присутствием Карл придавал Лунду своеобразный колорит, сюда из Стокгольма переехал штат придворных — его королевского величества дровосек, его королевского величества оруженосец, его королевского величества трубач, а из Истада сюда перебрались чиновники канцелярии. Появились новые органы власти: так называемая оптово-закупочная депутация во главе с Гёртцем, контрибуционно-налоговое ведомство, учетно-статистическое ведомство и другие. Поселился в Лунде со своим двором и принц Фридрих Гессенский. Короля постоянно сопровождали военные в красивых мундирах, по городу в каретах разъезжали дипломаты, важно прогуливались польские шляхтичи, переваливались с боку на бок картинно одетые украинские казаки, а в университетской библиотеке поселились «финансовые люди» покойного королевского казначея Гротхюсена — они читали хранившиеся там немногочисленные книги по ориенталистике и ждали, когда с ними расплатится шведская казна. Неудобства, испытываемые жителями Лунда от некоторых слишком буйных постояльцев, с лихвой компенсировались их резко возросшими доходами.

На столах лундских аристократов и купцов появилось новое, завезенное, вероятно, шведами из Турции блюдо под экзотическим названием «долма» (толма): правда, местные кулинары вместо виноградных листьев с успехом заворачивали фарш в капустные.

Король стал поддерживать теперь контакты с профессорами (кстати, будучи в Саксонии, Карл XII в 1707 году встречался с великим Г. В. Лейбницем). При посещении университета король выслушал научный диспут, организованный профессором медицины Юханом Дебелиусом. Диспут произвел на Карла XII такое сильное впечатление, что он пожаловал профессору дворянское звание, и профессор теперь стал именоваться фон Дебельном. Философа Рюделиуса король убедил в том, чтобы тот свои лекции для усиления чувства национальной гордости шведов читал не на латинском, а на шведском языке. За свою сговорчивость, однако, философ не был удостоен дворянского титула. С хозяином резиденции контакта у Карла XII не получилось: теолог Хегардг считал, что король «...ничего не может и ни на что не пригоден». Видно, теолог был мужчиной суровым, принципиальным и не очень искусным в придворном этикете. Зато король крестил у него ребенка и — о, ужас! — во время церемонии крещения общался с женщинами.

Заглядывал Карл и в университетскую библиотеку, отношения со студентами — их насчитывалось тогда не больше 150 человек — у него не сложились. Он предложил ректору университета исключить тех из них, которые плохо успевали, не проявляли интереса к наукам, и передать их в его распоряжение. Он сделал бы из них хороших солдат. Но эксперимент не получился: во-первых, большинству студентов удалось доказать, что они вполне успевают, а во-вторых, студенты подняли бунт и из новой шведской столицы удалились в еще более глухую провинцию, так что в каролинскую армию попали всего два-три студента.

Карл увлекся математикой и механикой, но, к сожалению, у Лундского университета эти науки не были профильными. Зато король с удовольствием общался с приезжими учеными, великими шведами Кристоффером Пульхемом, обладателем титула коммерческого советника, и молодым, но уже подававшим большие надежды Эммануэлем Сведенборгом. С ними Карл XII охотно пускался в дискуссии, в частности о температуре замерзания жидкостей, и король с солдатской непосредственностью рассказывал о том, как во время сильных морозов в Польше замерзало венгерское вино и как ему приходилось разрубать его своей саблей и раздавать офицерам. Оппоненты короля — возможно, из вежливости признавали за королем достаточно широкие познания и острый ум. Пульхем потом сообщил широкой публике, что Карл обладал необычной способностью перемножать в уме большие числа, а на Сведенборга произвело впечатление умение монарха решать алгебраические уравнения без алгебры и предложение короля усовершенствовать традиционную арифметику. В основу традиционной арифметики, как известно, положено число «10», Карл XII считал и реально доказывал, что удобнее пользоваться числом «8» или «16», а еще лучше — «64», потому что оно содержит квадратный и кубический компонент и при его делении пополам можно дойти до единицы.