Александр Лавров - Андрей Белый

377

Согласно определению Эрна, «Λόγος — есть лозунг, зовущий философию от схоластики и отвлеченности вернуться к жизни и, не насилуя жизни схемами, наоборот, внимая ей, стать вдохновенной и чуткой истолковательницей ее божественного смысла, ее скрытой радости, ее глубоких задач» (Эрн Вл. Борьба за Логос. С. VII).

378

Ермичев А. А. Жизнь и дела Владимира Францевича Эрна // В. Ф. Эрн: pro et contra С. 40.

379

Так, С. Н. Дурылин в рецензии на книгу Эрна писал: «Книга эта необходима для всякого, интересующегося Сковородой, не только потому, что она прекрасно написана и проникнута особой любовью внимания к изображаемому мыслителю и излагаемым им мыслям, но еще и потому, что сочинения самого Сковороды написаны трудным языком, требующим помощи словаря, и только предварительно ознакомившись с изложением их у Эрна, можно приступать к непосредственному с ними знакомству» (Путь. 1913. № 2. С. 64).

380

Яковенко Б. Новая книга о Сковороде // Русские Ведомости. 1913. № 42, 20 февраля; В. Ф. Эрн: pro et contra С. 375. Особенно возражал Яковенко против прослеживаемой Эрном от Сковороды линии философской преемственности: «Если некоторые из живших позднее русских мыслителей склонялись к тем же самым мыслям, что и Сковорода, то они обязаны были этим не ему, а непосредственному изучению Отцов Церкви. Так что ни о какой подлинной преемственности, конструирующей линию самостоятельной русской философии, не может быть и речи» (Там же. С. 375–376).

381

Философов Д. Г. С. Сковорода // Речь. 1913. № 135, 20 мая; В. Ф. Эрн: pro et contra С. 379. Библиографический перечень рецензий на книгу Эрна «Григорий Саввич Сковорода» см. в кн.: Голлербах Евг. К незримому граду. С. 478–479.

382

Письмо к В. Ф. Эрну от 2 декабря 1912 г. // В. Ф. Эрн: pro et contra С. 371–372.

383

Шпет Густав. Очерк развития русской философии. Первая часть. Пг.: Колос, 1922. С. 70. Отметим также, что Н. Ф. Сумцов, украинский фольклорист и литературовед, находил основной недостаток книги Эрна в незнании автором культуры народа, из которого вышел Сковорода, считал неосновательным обозначение Сковороды «первым русским философом» и подчеркивал неразрывную связь Сковороды с украинскими богословами XVII в. (Лазарем Барановичем, Иоанникием Галятовским и др.), вопреки проводимым Эрном аналогиям с позднейшими русскими мыслителями (Сумцов Микола. Сковорода i Ерн // Лiтературно-науковий вiсник. 1918. Т. LXIX. Кн. 1. С. 41–49; Сумцов И. Ф. Сковорода и Эрн // В. Ф. Эрн: pro et contra С. 675–684, 953–958 / Перевод и примечания О. В. Марченко).

384

Эпилог «Петербурга» Белый написал в Берлине в ноябре 1913 г. (Белый Андрей. Материал к биографии // РГАЛИ. Ф. 53. Оп. 2. Ед. хр. 3. Л. 68 об. — 69), однако он отобразил в нем свои настроения 1911 года неприкосновенными от новых духовных устремлений: завершение романа Белый понимал как «остатки планов, которые механически доделываются в 1912 и 1913: механически дописывается „Петербург“» (Письмо к Р. В. Иванову-Разумнику от 1–3 марта 1927 г. // Андрей Белый и Иванов-Разумник. Переписка. СПб., 1998. С. 499).

385

Письмо к М. К. Морозовой от 14 июня 1911 г. // «Ваш рыцарь». Андрей Белый. Письма к М. К. Морозовой. С. 168.

386

Белый Андрей. О Блоке. С. 375, 376. Упоминаемые стихотворения — «Шут», «И опять, и опять, и опять…», «Голос прошлого», «Близкой» (Белый Андрей. Королевна и рыцари. Сказки. Пб.: Алконост, 1919. С. 18–45). Ср. признание Белого в письме к А. Блоку (июнь 1911 г., Боголюбы): «Последние два года, 1910–1911. Я уже еду с предчувствием, что лес редеет (пролеты между дерев, после гущины издали брезжит заря), а главное — шум моря спереди (верный знак окончания леса)» (Андрей Белый и Александр Блок. Переписка 1903–1919. М., 2001. С. 408). О чувстве пути у Белого см.: Максимов Д. Поэзия и проза Ал. Блока. Л., 1981. С. 33–36.

387

Письмо к А. М. Кожебаткину от 12 апреля 1911 г. // Лица. Биографический альманах. СПб., 2004. Вып. 10. С. 164–165 / Публикация Джона Малмстада.

388

Письмо к М. К. Морозовой («Иерусалим. Христово Воскресенье», 11/24 апреля 1911 г.) // «Ваш рыцарь». Андрей Белый. Письма к М. К. Морозовой. С. 165, 166.

389

Белый Андреи. Урна. Стихотворения. М.: Гриф, 1909. С. 70–73.

390

Формулировки из письма Андрея Белого к Р. В. Иванову-Разумнику от 1–3 марта 1927 г. // Андрей Белый и Иванов-Разумник. Переписка. С. 495.

391

Белый Андрей. Стихотворения и поэмы. СПб.; М., 2006. Т. 1. С. 483 («Новая Библиотека поэта»). Процитировав в статье «Андрей Белый» (1916) эти стихотворные строки, Иванов-Разумник заключал: «В этом полушуточном, робком повороте — гораздо больше решимости и серьезности, чем хочет представить Андрей Белый; переход от Канта к мистику Сковороде намечает поворот Андрея Белого на старое направление, на новые тропы. И недаром впоследствии герой романа „Петербург“, потерпевший крушение на Канте, находит спасение в древней восточной мистике и — в изучении философии Сковороды» (Андрей Белый: pro et contra Личность и творчество Андрея Белого в оценках и толкованиях современников. Антология. СПб., 2004. С. 578). Ср. новую строфу стихотворения «Премудрость» («Внемлю речам, объятый тьмой…», 1908), завершающую его в позднейшем переиздании:

С ученым спорит вновь ученый:«В тумане выспренних вопросовМы — да: утонем без следа…Да, господа: что Кант? ФилософОтличнейший — Сковорода…»

Элемент иронии, заключающийся в этих строках, отнюдь не умаляет их концептуального значения: мы помним, что еще в «Симфонии (2-ой, драматической)» Белый самые дорогие для него идеи подавал в полупародийном изложении. В то же время в стихотворных строках о Сковороде наличествует и элемент самоиронии: Белый-антропософ, возвращаясь к своим старым стихам, уже готов отметить преходящий характер былых «почвеннических» тяготений, их заведомую непригодность в плане подлинной духовной самореализации. Сходное полуироническое упоминание Сковороды находим и в ранней редакции «Петербурга» (1911) — в гл. 1 (главка IX): «… мысли Аполлона Аполлоновича бывали оригинальны до крайности именно в процессе самопроизвольного зарождения их; запиши он их в тот момент, мы имели бы дело со вторым мудрецом Сковородою, нашим отечественным философом <…>» (Белый Андрей. Петербург. С. 446).