Я — Тимур властитель вселенной - Марсель Брион
Через день, после той печальной вести, мы взорвали заряд, заложенный под упоминавшейся частью стены. Грохот был настолько оглушительным, что у некоторых наших воинов полопались барабанные перепонки. Отряд четинов ринулся через мостки в образовавшийся пролом и ворвался в город. Я надеялся, что противник будет настолько ошарашен взрывом, что утратит способность к сопротивлению. Однако, еще раз мне суждено было ошибиться в своем суждении о Many Экбале, Махмуде Халладже и его воинах. Несмотря на то, что взрыв и разрушение части стены застали их врасплох, тем не менее, их усатые воины быстро опомнились и встретили моих солдат ударами булав и секир.
Ворвавшись в город, мои люди увидели, что воины противника облачены в кольчуги и латы, однако на их головах не было шлемов. Клинки четинов не могли пронзить те латы и кольчуги, крюки людей Эбдаля Гидьзайи не могли их зацепить, скользя по броне. Увидев, что четины и крюконосцы замешкались, я послал им дополнительное подкрепление, однако индусы сопротивлялись ожесточённо, отбрасывая мое войско назад, и нам не удавалось переступить черту города и устремиться к центру Дели. К полудню индусы ввели в сражение своих боевых слонов и хотя, мои воины их не испугались, все же мы несли значительные потери от того, что немало людей было растоптано теми животными или схвачено и отброшено их хоботами. Чтобы отвлечь внимание противника, я велел, чтобы часть войска приступила к штурму, приставив к стенам лестницы, поднялась на верх и проникла в город. Находившиеся на стенах настолько яростно сопротивлялись, что моим воинам не удалось взобраться наверх ни на одном из участков, чтобы закрепившись там, ударить индусам в тыл.
Если бы пролом в стене, устроенный нами, не был узким, я бы бросил туда все войско и битва за Дели завершилась бы в тот же самый день. Однако брешь, устроенная нами в стене, оказалась узкой, и через нее невозможно было запустить в город всё войско целиком, возникала необходимость лопатами и кирками устроить углубления по обе стороны того пролома, чтобы заложив в них порох расширить имевшуюся брешь.
Это необходимо было сделать в тот же день, потому что, догадайся оборонявшиеся о нашем намерении, они бы постарались заделать ту брешь, особого труда им это не составило бы.
Всех, кого можно было, я привлек к тому, чтобы вооружившись кирками и ломами, они быстро создали углубления по обе стороны уже существующего пролома для закладки дополнительных зарядов пороха.
До заката удалось отрыть несколько углублений, однако они были недостаточно глубоки для результативного взрыва, потому что, как я упоминал, крепостная стена Дели была сложена из камня, ее высота достигала двенадцати заръов и неглубокие шахты не могли обеспечить разрушения столь крепкой и толстой стены, поэтому когда наступила ночь нам поневоле пришлось отходить назад.
Часть нашего времени в ту ночь ушла на залечивание полученных воинами ран. В тот день часть четинов, самых напористых среди моих воинов, погибла, я велел сложить останки в месте, где бы их не осквернили хищники, чтобы можно было их похоронить потом, после окончания битвы. Ибо в ту ночь мои воины были слишком утомлены, им следовало отдохнуть, чтобы набраться сил для следующего дня сражения а я не хотел утомлять их погребением павших.
В ту ночь я еще раз пригласил своих военачальников на совет. Я велел им передать войску, что завтра сам возьму оружие в руки и буду участвовать в сражении, чтобы или взять Дели, или пасть на одной из его улиц. Еще я велел передать, что в случае взятия Дели, воинам будет дозволено брать в качестве военной добычи все, что попадется им на глаза, любого юношу или девушку, могущую им понравиться, что для той цели город будет отдан в их распоряжение на целых три дня.
Во время совета мне доложили, что на стену вновь взошел главный брахман того города. Я велел, принимая во внимание его духовный сан, не стрелять в него из луков и поручил толмачу переговорить с ним и узнать, чего тот хочет. Спустя некоторое время, толмач вошел в мой шатер и сказал: «О эмир, тот человек утверждает, что жизнь Амира Тимура из-за того, что он напал на этот город, будет короткой и скоро его постигнет беда». Я сказал толмачу: «Иди и передай ему, я не боюсь вражеских угроз, а человеку все равно суждено умереть когда-нибудь».
Мне передали, что тысячи жителей при свете факелов заделывают пролом о возможно к утру завершат ту работу и в этом случае, при повторном штурме мы рискуем потерять время, одолевая вновь возведенное препятствие. Я велел обстрелять камнями из метательных машин работавших на заделке стены, постоянно беспокоить их и мешать им спокойно работать. В ту ночь лагерь наш был достаточно удален от города и я знал, что подобравшись ближе, мы рискуем попасть под обстрел метательных машин. По окончании военного совета я прошел в свой шатер и велел слуге принести мой Коран. Всякий раз, испытывая беспокойство в мыслях, я открываю его, не для того, чтобы читать, а для того, чтобы видеть его священные строки. Ибо я знаю Коран наизусть до такой степени, что могу по памяти прочитать аяты любой из сур даже в обратном порядке, с конца и до самого начала суры. Я расскрываю Коран наугад с той целью, чтобы на основании содержания первого же попавшегося на глаза аята определить, что меня ждет в ближайшем будущем, хотя и не считаю, что все происходящее в жизни человека предопределено свыше.
Я связываю судьбу человека с характером принимаемых им решений и считаю, если бы Аллах не хотел, чтобы человек был хозяином своей судьбы, он бы не наделил его разумом, творец потому
