Иосиф Прут - Неподдающиеся

Бабель прожил менее полувека � всего сорок семь лет: из них почти половину этого недолгого срока � на моих глазах.

Многое � достойное внимания � позабыто: остались лишь отдельные фрагменты не записанных жизненных эпизодов. Прежде чем остановиться на одном из них, хочу дать общую характеристику моего покойного друга, выделить главные, с моей точки зрения, черты его мироощущения и миропонимания.

Бабеля я знал веселым и добрым, предельно целомудренным, абсолютно бескомпромиссным, честным � и в повседневной жизни, и в творчестве. Он был ярым противником примиренчества в любой области, люто ненавидел �все хорошо, что хорошо кончается�. Писал только о том, что знал и видел лично.

Мы � все, кто был с ним близко знаком,�� любили его за удивительную терпимость, за повышенный интерес к личности.

В своих повестях и рассказах он поражал нас � его читателей и почитателей � сжатостью изложения и одновременно с этим насыщенностью содержания.

Абсолютно восторженным было отношение Бабеля к революции. Он воспринял ее как великое дыхание, очищающий шквал, освободивший народы России. При этом писатель смотрел на происходящее в первые годы становления молодой Советской республики глазами романтика-максималиста: это и формировало его мировоззрение. Пытливый исследователь, взволнованный случайным происшествием, он нередко отождествлял его со значительным событием.

Начал Бабель писать � по тем временам � рано, в двадцать один год: тогда таков был возраст совершеннолетия. Журнал Максима Горького �Летопись� предоставил свои страницы первым рассказам темпераментного южанина. Сразу добавляю: темпераментным Исаак Эммануилович был всю жизнь только в творчестве, а среди нас, в общении с нами,�� спокойным, деликатным, мудрым и рассудительным.

То, что Бабель говорил,�� даже сидя в кафе,�� оказывалось для собеседника неожиданным. Как-то он повернулся ко мне и вполголоса изрек:

��Надо что-то сделать значительное. Я не толкаю вас на попытку достичь на лыжах Северного полюса или захватить императорский престол. Но общение с писательской элитой � обязывает� Рискинд � моложе вас, и тот взялся � правда, сначала за ум, а затем � за перо. И вот он уже автор рассказов. Их читает Пашенная. Пора и вам тронуться � не умом, а � с места!