Ольга Ерёмина - Иван Ефремов

С 1964 года Ефремов переписывался с Галиной Яремчук, девушкой, которая прислала ему свои рисунки к «Туманности…», и её мамой, Аделаидой Александровной Ситанской. Иван Антонович выписывал ей в подарок журнал «Художник», помогал в выборе жизненного пути, был строгим критиком её новых работ. Галина стала автором экслибриса, который украсил книги домашней библиотеки Ивана Антоновича.

У Нади Рушевой есть рисунок, на котором несколькими точными линиями изображён доверчиво-серьёзный кентаврёнок. Если есть кентавры, то у них должны быть и дети! Галина Яремчук продолжила эту шуточную греческую тему — она нарисовала кентавриду, кентаврессу — девушку-кентавра, которая словно потягивается, едва проснувшись. Линию длинных волнистых волос продолжает пышный лошадиный хвост. Надпись стилизована под древнегреческие буквы: «Из книг Ивана Ефремова».

В 1964 году «Долгую Зарю» вновь пришлось отложить. Последние повести Бориса и Аркадия Стругацких — «Далёкая радуга» и «Трудно быть богом» — вызвали пристальное внимание партийного руководства к социологической линии в советской фантастике. Именно эту линию легче всего было извратить или исказить. Ефремов опасался: если «Долгая Заря» выйдет в свет и привлечёт внимание критики, то плохо осведомлённое в литературе партийное начальство может принять какие-нибудь меры, губительные для молодых фантастов.

Размышляя так, Иван Антонович с удовольствием взялся было за популярную книгу о палеонтологии. Одновременно он помогал в подготовке большой экспедиции: в Южной Гоби открыли новое динозавровое местонахождение, за организацию экспедиции взялась Академия наук МНР, а консультантами пригласили П. К. Чудинова и Б. А. Трофимова.

Новые дороги неожиданно пересекались со старыми путями: в 1964 году ученики школы имени Карла Маркса Александровского района Оренбургской области нашли дом Хреновых в посёлке Горном, в котором 35 лет назад останавливался Ефремов, и повесили на нём мемориальную доску. Иван Антонович был искренне тронут.

В начале осени Ефремовы съездили в Ленинград, гостили в семействе Маслаковцов. Оттуда на автобусе добрались до столицы Эстонской республики — Таллина. Поселились в гостинице и неделю осматривали достопримечательности и музеи города и окрестностей. Иван Антонович интересовался шпилем Олевисте и домом, где находилось Братство черноголовых.

Таинственный Таллин манил не только Ивана Антоновича. В 1967 году известный журналист Евгений Михайлович Богат, сотрудник «Литературной газеты», опубликовал фантастическую повесть «Четвёртый лист пергамента», действие которой происходит в средневековом городе. Прообразом его стал Таллин XIII века. Семь столетий назад была вознесена над городом башня Олевисте. Собор, в образе которого архитектор утвердил победу духа над материей, стал духовным центром повести Богата.

В октябре уехали в Ялту, пробыли там до середины ноября. Осень была холодная, ветреная, и пребывание в санатории не улучшило состояние писателя. Из Ялты не выезжали. Лишь один раз взяли такси, чтобы добраться по прибрежной дороге до Коктебеля, повидаться с Марией Степановной Волошиной. С ними собралась было Мариэтта Шагинян, но отказалась от этой затеи.

С радостью вернулся Иван Антонович домой, и вскоре ему привезли долгожданные экземпляры «Лезвия бритвы». Тираж был необычайно мал для огромной страны. Стопка авторских недолго пролежала в квартире Ефремова: послать-подарить друзьям — вот и остались лишь два экземпляра, подписанных самому себе — чтобы не ошибиться и никому случайно не отдать. На чёрном рынке «Лезвие» взлетело до 40 рублей — невиданная цена для недавно вышедшей книги!

«Крёстный отец» атлантологии

«Атлантида. Основные проблемы атлантологии» — так называлась необычная для СССР книга, вышедшая в издательстве «Мысль» в 1964 году. Ефремов получил её от автора, Николая Федосьевича Жирова,[266] с дарственной надписью, которая гласила, что Иван Антонович — «крёстный отец» атлантологии. Это был венец их переписки, которая началась в 1953 году.

В детстве Коля Жиров с другом писали роман «Последние дни Атлантиды» — так же, как позже писал об исчезнувшей стране Ваня Ефремов в голодном Петрограде. Затем мальчик, мать которого — урождённая Ковалевская, увлёкся химией и самостоятельно изучил эту науку, в гимназии выучил немецкий, французский и латынь. В 1920 году, в тяжёлый для Киева и страны год, семнадцатилетний Николай Жиров вынужден был оставить учёбу и пойти работать в Киевскую артиллерийскую школу комсостава РККА. Он стал заведующим химической лабораторией.

С 1934 года Жиров служил в Москве, в закрытом научно-исследовательском институте № 6 МСХМ, занимался взрывчатыми веществами. В 1949 году он — без официального высшего образования — получил степень доктора наук. Но до этого произошло событие, коренным образом изменившее его налаженную жизнь. Летом 1945 года рейхсляйтер, обер-группенфюрер СА Роберт Лей сообщил американцам о подземном объекте «3Z» на юге Германии. По его словам, объект представлял собой смертельную угрозу для населения, так как некоторые контейнеры в нём могли быть разгерметизированы. Американцы пригласили советского специалиста по спецхимии. Николай Жиров первым вошёл в подземелье.

Объект «3Z» с 1944 года был одним из главных поставщиков «биологического материала» для страсбургского Анатомического института, который под эгидой СС создал гаупт-штурмфюрер СС доктор Хирт. Экспериментируя с ипритом, Август Хирт получил кровоизлияние в лёгкие. Первый диагноз Жирова — такой же. Затем начались судороги. Врачи определили это как «вирусное заболевание центральной нервной системы».

Изменения в организме были необратимыми. Однажды в бессвязной, сумбурной речи пациента врач неожиданно расслышал фразу:

— Выслушай же, Сократ, сказание хоть и очень странное, но совершенно достоверное, как заявил некогда мудрейший из семи мудрых Солон…

Это было начало «Крития», знаменитого диалога Платона, в котором философ впервые упомянул об Атлантиде.

С этого дня речь больного стала связной, размышления логичными. В организме словно открылся источник сил, который будет поддерживать тело парализованного исследователя ещё четверть века. Созрела идея: дерзко проникнуть в тайну легендарной цивилизации — не фантастическим наскоком, а упорным научным трудом по собиранию, систематизации и объяснению множества разрозненных фактов, которые казались невероятными.

В руки Жирова попала книга «На краю Ойкумены». Там он встретил упоминание о скифской пряжке с изображением саблезубого тигра, как считалось, вымершего ко времени скифов. Сначала Николай Федосьевич решил, что это выдумка писателя. Однако вскоре ему попалась заметка, что на юге Англии саблезубый тигр ещё жил к концу оледенения, во время, близкое к дате гибели Атлантиды по Платону (середина X тысячелетия до н. э.).