Николай Миклухо-Маклай - Путешествие на берег Маклая

89

«Оним» называется заговоренный с какою-нибудь целью предмет; всякое лекарство называется «оним».

90

Подробности об «ониме» сообщу в следующем (III) отделе моих заметок по этнологии папуасов берега Маклая в Новой Гвинее.

91

Обе стороны имеют или думают иметь многих союзников, почему боятся идти в каждую деревню, о которой не знают положительно, дружественная она или нет, считая нейтральные деревни за союзников своих противников.

92

Барла – большая, открытая с обеих сторон хижина, преимущественно назначенная для мужчин.

93

Тот самый, который приходил при постройке матросами корвета «Витязь» моей хижины на Гарагаси в сентябре 1871 г. и уверял, что меня убьют, когда корвет уйдет.

94

Мана – гора, тамо – человек или люди. Мана-тамо – люди гор.

95

Не помню латинского названия грибка, который причиняет эту болезнь кокосовым пальмам, при которой листья мало-помалу желтеют, затем делаются красными, и дерево умирает. Эта болезнь очень часто встречается на Малайском полуострове, на Яве и в многих других местностях.

96

Достойно внимания то, что этот весьма распространенный обычай – не оставаться в местностях, где случился один или тем более несколько смертных случаев, который был сообщен многими путешественниками в разных странах и который я нашел в силе между меланезийскими номадными племенами острова Люсона, Малайского полуострова, западного берега Новой Гвинеи, – встречается также между оседлыми, дорожащими своею собственностью жителями берега Маклая.

97

По случаю моего отъезда в ноябре я и теперь не знаю, приведен ли этот проект выселения в исполнение; или, предполагая, что в мое отсутствие им нечего бояться тангрина вследствие войны, более ярые приверженцы войны сделали набег на одну из горных деревень и, убив 2–6 горцев, думают, что задержали дальнейшее приготовление онима, почему и остались жить в Горенду.

98

Смотри: «N. de M. Maclay. Mijn Verblijf aan de Oostkunst van Nieuw-Guinea in de Jaaren 1871 еn 1872, Natuurkundig Tijdschrift, Batavia, 1873». Голландский перевод моего сообщения, полнее напечатанного в «Известиях Русск. геогр. общ.».

99

Примеров слишком много, и они, полагаю, достаточно известны, чтобы приводить их здесь. Вера в сверхъестественность белых продолжалась в большинстве случаев очень недолго: ром и тому подобные слабости обличали скоро их земное происхождение и помрачали репутацию.

100

Может быть, впоследствии, если найдется время и соответствующее настроение, я расскажу несколько сюда относящихся случаев.

101

На днях произошел весьма курьезный и характеристический разговор между одним старым туземцем Бонгу и мною. Придя в обычное время в деревню, я вошел в барлу, в которой происходил громкий, оживленный разговор, который оборвался при моем появлении. Очевидно, туземцы говорили обо мне или о чем-нибудь, что желали скрыть от меня. В барле, кроме жителей Бонгу, были гости из деревень Богатим и Били-Били. Я сел. Все молчали.

Наконец, мой приятель, Саул, которому я всегда доверял более других и с которым нередко разговаривал о разных трансцендентальных сюжетах, подошел ко мне и, положив руку мне на плечо (что было более выражением дружбы и просьбы, чем простая фамильярность, которую я имею обыкновение исключать в моих отношениях с туземцами), заглядывая в глаза, спросил меня масляным голосом: «Маклай, скажи, можешь ты умереть? Быть мертвым, как люди Бонгу, Богатим, Били-Били?» Вопрос удивил меня своею неожиданностью и серьезным, хотя просительным, тоном, которым он был сказан. Выражение физиономий желающих услыхать мой ответ присутствующих показало мне, что не один Саул спрашивает.

На ясный вопрос следовало дать ясный ответ, но который следовало прежде обдумать. Тем более необходимо было обдумать, что туземцы знают, убеждены, что Маклай не скажет неправды. «Балал Маклай худи» (слово Маклая одно) вошло между ними в пословицу, в верности которой им никогда не приходилось сомневаться. Скажи я «нет», пожалуй, завтра или через несколько дней представится случай уличить Маклая во лжи. Скажи я «да», я поколеблю сам значительно мою репутацию, которая особенно важна для меня именно теперь, несколько дней после запрещения войны.

Эти соображения промелькнули гораздо скорей, нежели я написал последние строки. Чтобы иметь время обдумать ответ, я встал и прошелся в длину барлы, как бы ища что-то (собственно, я искал ответа). Наконец, остановившись, я снял со стены солидное папуасское копье. Я выбрал нарочно самое тяжелое; подошел с ним к Саулу, который, следя за моими движениями, стоял посреди барлы, подал ему копье, а сам, отойдя несколько шагов, остановился против него.

Затем, сняв шляпу, которой широкие поля скрывали мое лицо (чтобы туземцы могли по выражению лица видеть, что Маклай не шутит и не моргнет, что бы ни случилось), сказал: «Попробуй, посмотри, могу ли я умереть». Недоумевающий Саул, хотя понял теперь смысл моего предложения, не подняв даже копья, первый заговорил: «Арен, арен» (нет, нет), между тем как несколько из присутствующих бросились ко мне, как бы желая загородить меня от копья Саула своим телом. Простояв еще несколько времени в ожидании пред Саулом и назвав его даже шутливым тоном «бабою», я сел между туземцами. Ответ оказался удовлетворительным, так как никто ни разу после этого случая не спрашивал, могу ли я умереть.

102

Это было причиною, как я узнал теперь, что в 1871 г. в продолжение с лишком 4 месяцев туземцы скрывали от меня своих жен и детей, что еще и теперь случается в горных деревнях.

103

Да извинят гг. дерматологи мне это чересчур общее название; пока не могу приискать в памяти более специального, подходящего к физиономии болезни, которая, будучи, как кажется, вызвана ничтожными ушибами, царапинами, трением обуви, одежды и т. п., перешла в значительные, хотя поверхностные раны, нарывы, сопряженные с опухолью желез и т. п.; вероятно, основною причиною всех этих «приятностей» были не ушибы и царапины, а общая анемия вследствие неподходящей для белого туземной пищи, на которую я обречен обстоятельствами.

104

Судно не должно было прийти нарочно для меня одного из Сингапура, но, посещая торговые станции своей фирмы на островах Тауи, Агомес, Каниес, должно было лишь зайти за мною на берег Маклая.

105