Жизнь из последних сил. 2011–2022 годы - Юрий Николаевич Безелянский
Я не буду Лириком
И не побегу, задрав штаны, за Жириком!
Мне, конечно, ближе «Яблоко» с прекраснодушным и благородным Явлинским (Чацкий нашего времени). Обращение «Яблока» звучит как песня:
«Эти выборы – референдум личной свободы!
Эти выборы – референдум о правде и лжи.
Эти выборы – последний шанс не допустить массовых репрессий в стране, не допустить насилия.
Помните, что мы – граждане. Деритесь. Преодолейте сомнение. Поддержите “Яблоко”, защитите и поддержите самих себя. И перемены придут!»
Но в перемены уже мало кто верит. Кругом бетон и асфальт. Заборы и запреты. В «Собеседнике» (14 сентября) публикация – «Спрячка»: «Мы все глубже, все отчаяннее убеждаемся, что в России в принципе нельзя ничего изменить – только обрушить конструкцию, после чего, по словам, “все выстроится снова за час”».
В ночь на 21-е долго не мог заснуть и в голову пришли строки:
Ах, выборы, выборы, выборы,
Хотя и выбора нет.
От Востока – Курил и до Выборга
От свободы остался лишь след…
А почти 200 лет назад, в 1817 году, Александр Пушкин в тоске, но и в ярости, написал оду «Вольность», вот только строки:
Увы! Куда ни брошу взор –
Везде бичи, везде железы,
Законов гибельный позор,
Неволи немощные слезы;
Везде неправедная власть
В сгущенной мгле предрассуждений
Воссела – рабства грозный гений
И славы роковая страсть…
Было напечатано при жизни Александра Сергеевича, что захотели (конечно, было нельзя). «Вольность» была напечатана посмертно, и не в России, в Лондоне, в альманахе «Полярная звезда» в 1856 году. Сколько воды утекло, а все нескончаемые бичи и железы, и герой Иван Грозный, Малюта Скуратов, Сталин, Дзержинский, васнецовские богатыри…
22 сентября – два маленьких подвига (пару км от дома – уже подвиг, и забыл, когда ездил на метро). В понедельник 20-го сопровождал Ще к офтальмологу в дальнюю поликлинику на Красноармейской, 18. Первый шаг к оформлению инвалидности по зрению. И ничего молодая врач не сказала утешительного. Я сидел, ожидая Ще, под серовскими портретами (естественно, копии) – Девочки с персиками и Николая II. Император тоже вел дневник, как и я, но на этом сходство и заканчивается.
А вчера в нудный осенний дождь пошли-поехали на Шишкина, 7, в Управу, офис «Жилищник», отдел газификации (?) – в большой жутковатой комнате сотрудников 20, компьютеры, шнуры, какой-то раздрай, – удел мелких чиновников. Получили справку об устарелой нашей газовой плите, и теперь хлопоты о покупке новой через синагогу (господи, хоть кто-то помогает!). Обратно еле преодолели подземный переход – темнота, мокрые ступеньки, ничего не видим и преодолеваем все на ощупь, а рядом молодые бегут, прыгают, легко преодолевая подъем. Наглядная разница в возрасте! И романс: «Были когда-то и мы рысаками». Да, были. Вот сейчас, как кадры из фильма Феллини – постаревшие танцоры Мастроянни и Мазина, со смущенной улыбкой, что вызывают жалость.
По ТВ идут юбилеи: Анна Нетребко – 50, Александр Розенбаум – 70. Боже, какие еще молодые! А тут 170 на двоих (89 и 81). Что касается Нетребко – она в самом соку, но мы смотрели только начало ее юбилейного вечера – шумно, помпезно, без выдумки, как-то топорно. И перебивки на рекламу. После зачитывания поздравительной телеграммы Путина – реклама «Петелинки» – мультяшные веселящиеся курицы из «Пятерочки», как-то оскорбительно по отношению к фигуре президента. Но ТВ-продюсеры этого не чувствуют, для них главное бабло, они гонят рекламу, а Нетребко – досадная пауза в рекламогоне…
Ну, а к программе Розенбаума претензий нет, сделано все достойно и просто. В общем, гоп-стоп! В «Трех аккордах» блеснули Нина Шацкая и Дюжев – прекрасная пара, статные, красивые и почти с дореволюционным взглядом.
Гусарская рулетка –
Смертельная игра.
Гусарская рулетка –
Дожить бы до утра…
И почти крик: «Ставки сделаны! Ставки сделаны, господа!» Песня как-то тронула меня, и я написал свой вариант:
Российская рулетка,
А что тут выбирать?
Мошенники и воры,
Запреты и заборы,
Вздохнуть здесь невозможно,
Лишь помереть возможно, –
Такая вот российская игра…
Прошли выборы, все СМИ полны отчетами, комментариями и возмущениями. «Единая Россия» в результате манипуляций сохранила в Думе свое большинство. «Ставка на страх» – заголовок в «Новой» (22 сентября). Разбираться в мелком шрифте не позволяют глаза, но вот выделено красным: «Недовольство будет копиться или находить выход в ксенофобии и насилии».
В рубрике «Жизнь и кошелек»: «Рекордная стоимость гречки – важнейшая веха в истории России». Страна готова к тотальному регулированию цен. А это значит: дефицит и черный рынок, дальнейший рост цен, дешевые товары пропадут с прилавков, спекуляция – пока она не наказуема…
А тут еще один террористический акт (после мая в Казани), в Пермском университете. 18-летний Тимур Бекмансуров (Тимур и его диагноз). Психолог: «Глубокое разочарование в обществе и людях: неспособность снять непроходящий стресс и невозможность с кем-то поделиться своей болью…» Итог: трупы и раненые…
23 сентября – обычный день: позавтракали и вышли. Стандартный набор: вынос мусора, в киоск за газетами, немного прошли по роще, подышали кислородом, зашли в магазин: мясо, сыр, слива «Президент». Потом Ще готовила обед, а я на своей половине кухонного стола резал газеты, что в досье, что на вынос. За окном серебристая серость.
Завтра, 24-го, открывается 34-я Международная книжная ярмарка, я был почти на всех, а на эту не пойду, избегаю скопища людей, не езжу в метро, сложное оформление с билетами, какие-то сеансы посещения, – нет, это не для меня. Обойдусь. На ярмарке анонсируют новых литзвезд, которых я не читал и не знаю: Водолазкин, Салазкин и т. д. и т. п. Не мои это авторы, да и я для них чужой незнакомый Икс. Поэтому обещание «ЛГ» – «Согреемся книгой» не для меня, и потом эта эпидемиологическая обстановка отторгает. Тут отказался и от встречи в ЦДЖ с ветеранами-журналистами (ехать на метро – фи!). И отказался от встречи с ветеранами ТВ. Спасибо за приглашения, но только без меня. Я ныне сыч домашний или кот на диване. Я слушаю беспрерывные новости: бу-бу-бу про «Не горькую Думу Путина», проломили все-таки «Единую Россию». Послушный цирк на Охотном Ряду сохраняется. КПРФ собрала голоса, но остается политической «фабрикой
