Фаддей Булгарин - Воспоминания

К вечеру наши войска, будучи принуждены сообразно местоположению сражаться врассыпную, устали до невероятности. Не стало даже патронов. Перестрелка с нашей стороны сделалась слабее, и мы с трудом удерживали нападения неприятеля. Тогда шведские генералы Адлеркрейц и Фегезак, наблюдавшие центр с отборными и свежими войсками, стремительно сошли с возвышений на большую дорогу, и стройными колоннами бросились в штыки на русских. Наши фланги, рассеянные в стрелках на обширном расстоянии, должны были поспешно отступать, чтоб не быть отрезанными от центра, подавшегося назад. Вся наша боевая линия обратилась в тыл, и шведы с радостными восклицаниями шли вперед, провозглашая победу, которая казалась несомненной. Гений графа Каменского и личное его мужество спасли честь русского оружия, и исторгнули победу из рук неприятеля!

В начале сражения граф Каменский послал приказание четырем батальонам Могилевского и Литовского полков (всего около 1500 человек) поспешить из Вазы к Оровайси. Подкрепление это прибыло в ту самую минуту, когда шведы шли с криком вперед, а наши отступали, слабо отстреливаясь и едва успевая собираться в колонны. Ужасная картина! Уже темнело; туман ложился на землю; мелькающий блеск от выстрелов показывал направление отступающих и нападающих; вопли вторили выстрелам; шведы кричали «Ура!», а наши скликались по полкам и батальонам. Граф Каменский находился в это время на большой дороге под выстрелами. Он был по обыкновению в сюртуке Архангелогородского полка, в фуражке, с нагайкой в руках. На лице его видны были гнев и негодование. Почти все адъютанты и офицеры, бывшие при нем на ординарцах, были разосланы. Адъютант его, штабс-капитан Арсений Андреевич Закревский[147], пролетев сквозь град пуль, возвратился к нему с правого фланга с печальным известием о повсеместном отступлении. Только батальон 25-го Егерского полка и две роты Литовского стояли твердой стеной у моста, и удерживали сильный натиск неприятеля на центр, который он хотел прорвать, чтоб воспрепятствовать соединению стрелков. За этим батальоном собрались Севский и Петровский полки.

Никто не догадывался о намерении графа Каменского, и все предполагали, что уже бой кончен. В это время появляются на дороге четыре резервных батальона Литовского и Могилевского полков. Нетерпеливо ожидал граф Каменский их прибытия, и лишь завидел, тотчас посмешил к ним, остановил, сошел с лошади и, обратясь к солдатам, сказал: «Ребята, за мной! Наши товарищи устали; пойдем, выручим их, и покажем шведам, каковы русские! Вы знаете меня! Я не выйду отсюда жив, если мы не разобьем шведов в пух. Не выдайте, ребята!» — «Рады стараться, ваше сиятельство! Рады умереть!» — «Ружья наперевес! — скомандовал граф. — За мной! С нами Бог! Вперед, ура!» — «Ура!» — раздалось в рядах; ударили в барабаны, и четыре батальона бросились бегом на неприятеля.

Ничто не может сравниться с удивлением шведов при этом неожиданном нападении; они воображали, что дело уже кончено, и победа одержана. Граф Каменский сам вел колонну в атаку, и наши солдаты, как отчаянные, бросились с примкнутыми штыками на отряды Адлеркрейца и Фегезака, уже овладевшими полем сражения. Настала резня, а не битва! Дрались врукопашную, на штыках. Голос графа Каменского возбуждал в наших новый жар к битве. «Ребята, не выдавай! Вперед! Коли!» — кричал граф Каменский, и наши солдаты бросались в ряды, и вырывали ружья у шведов. Между тем на всей линии нашей ударили в барабаны поход; раздалось «Ура! Вперед!» и все полки снова обратились на неприятеля. В пылу сражения граф Каменский, недовольный медленностью в исполнении его приказаний и возражениями, переменил всех начальников: правый фланг поручил полковнику князю Сибирскому, левый — полковнику Бистрому, центр — Кульневу. На бегу успели раздать солдатам патроны, в которых был совершенный недостаток. Снова завязалась сильная перестрелка, и в то же время граф Каменский со своими четырьмя батальонами успел сломить шведов, опрокинул их и обратил в бегство. Фланги неприятельские также обратились вспять. Шведы поспешили к главной своей позиции, и наши преследовали их в свою очередь с воплями, выстрелами и с барабанным боем, часто устремляясь бегом в штыки. Снова все наши полки вошли в дело, и тогда правый фланг поступил под начальство генерала Демидова, левый — под начальство генерала Ушакова, в центре был сам граф Каменский. Лишь только шведы вошли в свою позицию, тотчас загремели все их батареи, а из шанцев началась жестокая ружейная стрельба. Картечи, ядра, пули сыпалась, как снег на голову; кровопролитие возобновилось с новой силой. Граф Каменский не хотел довольствоваться нерешенной победой. Он послал немедленно наш правый фланг в обход левого неприятельского фланга. Через засеки, камни и непроходимый лес наши добрались до места назначения в 10 часов вечера, а между тем на всей линии дрались беспрерывно во мраке, потому что от густого тумана только по выстрелам знали, где неприятель. Лишь только граф Каменский получил известие, что наш обход уже на месте, тотчас дал сигнал к повсеместной атаке и наши, с криком «Ура!» бросились в штыки на неприятельские шанцы и батареи, и тотчас овладели ими. Храбрые, но изумленные этим неожиданным и отчаянным нападением русских шведы обратились в бегство в величайшем беспорядке. Их преследовали штыками две версты, за кирку Оровайси, где граф Каменский должен был остановиться, потому что от усталости солдаты наши едва двигались. Невзирая на это Кульнев с авангардом пошел вслед за неприятелем, который остановился за сожженным мостом в пяти верстах от Оровайси.

Это сражение было самое кровопролитное в продолжение всей Шведской войны, или, лучше сказать, это была резня, а не сражение. Шведы потеряли в этой битве всех лучших своих офицеров, и более 2000 человек солдат пали на месте. По сознанию всех беспристрастных военных писателей, сражение при Оровайси было последним ударом шведской армии (coup de grace). Но шведы дрались с величайшим мужеством, и едва одно сражение в Европе, в течение нынешнего века — Бородинское может представить пример такого ожесточения и постоянства в оспаривании победы, как сражение при Оровайси. Дрались беспрерывно с 7-ми часов утра до 12-ти вечера в стрелках, колоннами, в шанцах, на штыках и в ручную схватку. С обеих сторон все были в деле, от генерала до солдата. С нашей стороны убит один офицер, ранено 25, без вести пропал один; нижних чинов убито 120, ранено 640, без вести пропало 108 человек.

В присутствии одного шведского генерала сравнивали сражение при Оровайси с сражением при Маренго, в котором Наполеон точно так же, как граф Каменский, личным мужеством восстановил сражение с батальоном консульской гвардии, и исторгнул победу у австрийцев. Храбрый шведский генерал улыбнулся и отвечал: «Уважаю Наполеона, и сражение при Маренго почитаю великим подвигом; но… противу него были не шведы!»