Розмари Салливан - Дочь Сталина
За одеждой она отправлялась в магазин товаров секонд-хенда. Там она покупала мужскую рубашку очень большого размера, распарывала ее по швам и перешивала так, чтобы она нормально сидела на ней, почти скрывая к тому же ущербность ее нынешней фигуры. Она заявляла, что научилась этому у своих московских портных. В шкафчиках у Светланы было полно подаренных Ольгой индийских тканей, из которых она шила подушки и предметы одежды для друзей. Еще она умела изготовлять травяные сборы и настои по старинным народным русским рецептам, которые в детстве узнала от няни. Койн работал в авиакомпании и много путешествовал по миру. Отовсюду он привозил сувениры для Ланы: шоколадки из Швейцарии, чай из Англии. Она слушала его рассказы о путешествиях так живо, будто сама его глазами видела все эти чудесные места. «Ее нельзя было назвать счастливой. Иногда она смеялась, но почти всегда оставалась очень серьезной». И еще Светлана никогда не стеснялась выражать свое отношение к чему-либо прямо: «Если ей что-нибудь не нравилось, она обязательно давала вам это понять». Ее оптимизм был основан на опыте и разуме. Она любила повторять слова Алексея Каплера: «Мой старый, давно покойный московский друг [Каплер умер в 1979 году] любил говорить, что жизнь — как зебра. В ней есть черные полосы, но за ними обязательно появляются белые».
Светлана всегда внимательно следила за политическими процессами в России. В 1997 году она призналась Бобу Рейлу, что она не могла даже предположить, что СССР «бесповоротно рухнет» так скоро. Она думала, что, вероятно, произойдут изменения внутри компартии наподобие того, как это было в Китае, но «события понеслись быстрее мысли». Однако она предупредила Боба со своим обычным сарказмом что, глядишь, не так уж на самом деле все и поменялось. «Старый пьяница Ельцин и весь его «аппарат» — все те же старые знакомые «большики», они лишь прикидываются кем-то другим».
Когда ее друг-вулканолог Томас Миллер сказал ей, что планирует приехать в Россию в январе 2000 года, она предупредила его, чтобы он был очень осторожен, особенно с учетом того, что он собирается привезти деньги для ученых — это могло быть расценено как вмешательство иностранцев во внутрироссийские дела. Миллер полагал, что у Светланы было «безупречное понимание того, как функционирует власть». 31 декабря 1999 года, когда Владимир Путин стал президентом после внезапной отставки Бориса Ельцина, она писала ему:
Россия (по моему мнению) быстро скатывается в прошлое — ведь теперь президентом стал этот чудовищный КГБшник! Я верю и надеюсь, что народ не проголосует за него, но, разумеется, результаты выборов всегда могут быть подделаны… В Чеченской (именно так!) войне — «славной войне» — повинны те, кто с присущим русским коварством спровоцировал ее. Чеченцы, хоть они и энергичный народ, никогда бы не спустились со своих гор, чтобы устраивать взрывы в городах «большой» России!
Так партизанская война просто не ведется — а значит, это все подстроено самим КГБ. И когда Артем Боровик (который вел репортерское расследование) захотел копнуть глубже истоки Чеченской войны, узнать, как именно она началась, его без лишнего шума убрали все те же силы.
Я прекрасно знаю это все со времен классического коммунизма и Холодной войны. Лидеры демократических стран должны объявить бойкот Путину — но вместо этого они с ним обнимаются и хлещут водку.
Ах, Томас, пожалуйста, будьте осторожны. Времена как-бы-демократии в России подошли к концу».
В основном, она занималась обличением России лишь в частной переписке с Бобом Рейлом. Она хорошо понимала, о чем говорила, когда обвиняла то ли в наивности, то ли в преднамеренном циничном игнорировании правды тогдашнюю администрацию США. Они как будто отказывались понимать то, что происходило в новой России. Светлана писала, что ее вывела из себя победа Владимира Путина на выборах 2000 года.
Россия сменила флаг и различные вывески, но будьте уверены — это все тот же самый СССР, и мне это очевидно. А теперь серенький полковник из КГБ вскарабкался на самый верх, и лишь благодаря тому, что он проявил достаточно мудрости, чтобы гарантировать Борису Ельцину свободу от общественного расследования его коррупции и воровства на посту президента, которое, вполне вероятно, могло бы вылиться в наказание для него. Теперь, когда наше местное радио твердит мне, что новый человек в Кремле — «подлинный национальный лидер русских» и «настоящий избранник» народа, я могу только грязно ругаться по-русски, и, слава Богу, что меня никто не понимает!
Когда я думаю о России (и о том, как мало понимают ее здесь, в Штатах), я теряю способность спать…
Она сказала Майклу Койну, что Путин возрождает культ личности ее отца. Койн вспоминал: «Она не соглашалась с тем, как Путин по капле восстанавливает память о Сталине — были ли это выставки его скульптур или еще какие-то символы». Понемногу Светлана с ужасом начала понимать, что сама является одним из таких символов. Она сообщила Бобу Рейлу, что боится, что ее могут депортировать в Россию. Или того, что после ее смерти подделают ее завещание и там будет сказано, что, якобы, она хочет, чтобы ее останки захоронили на Родине».
Для Рейла это все звучало как бред параноика. Может быть, так оно и было. Маловероятно, чтобы президенту Путину было дело до репатриации дочери Сталина, живой или мертвой. Но Светлана думала как русский человек, а для русских символы значат очень много. В ее паранойе была своя логика: это не она, Лана Питерс, была им нужна. Им нужен был завершающий штрих к картине возвеличивания Сталина, и возвращение блудной дочери, похищенной Западом, которая, якобы, никогда не забывала, кто был ее отец, могло бы стать таким необходимым штрихом. Для нее не казалось невозможным, что ее обращенные в пепел останки кто-нибудь может использовать в мистериях вокруг возвращения культа великого Сталина.
Она отвечала в письме Рейлу, который, очевидно, пытался развеять ее опасения:
Мне приятно думать, что вы считаете мою идею о том, что меня «отправят домой» по требованиям коммунистов или КГБ, безумной. Я тоже думаю, что это чистое безумие. Но разве не безумие — Чеченская война? Не безумие ли то, что бывший красный шпион становится президентом России? Люди знают, кто я такая — знают здесь и там — и этого ДОСТАТОЧНО. Как Лана Питерс я никому там не нужна. Я нужна им как Светлана Сталина.
Она говорила Рейлу, что, конечно же, как и все в России ее детства, она выросла в плену навязчивых страхов. Что же он хотел от нее? Но если, не дай Бог, ее вдруг однажды депортируют в Россию, то туда доедет лишь ее мертвое тело, потому что она наложит на себя руки по дороге.
