Вениамин Каверин - Эпилог

Толстой, ты доказал с терпеньем и талантом,

Что женщине не следует «гулять»

Ни с камер-юнкером, ни с флигель-адъютантом,

Когда она — жена и мать, —

содержание «Анны Карениной»? Любое произведение, даже самое совершенное, можно пересказать так, что при всей видимости правдоподобия оно предстанет в глубоко искаженном виде. Так как вы в своем письме пользуетесь не моим романом, а собственным пересказом, мне легко будет в дальнейшем указать на эти искажения.

Не заметив — или намеренно опустив — главное, что есть в моей книге, отважные критики вставили в нее то, чего в ней нет. Откуда взяли вы, что не рабоче-крестьянская молодежь, а какие-то «акгивисты-гимназисты» составляют «главное ядро комсомольской организации города»?..

Да и откуда могли взяться эти «гимназисты-активисты» в 1921–1923 годах? Уж не из статьи ли т. Тарасенкова, напечатанной в журнале «Знамя»? Во время Великой Октябрьской революции Тане — одиннадцать лет. Могла ли она в этом возрасте вместе с Павлом Корчагиным бороться с голодом и разрухой, строить новые заводы и новые города на просторах Сибири, в дальневосточной тайге? Кстати, именно в борьбе против голода 1921 года Таня вместе с товарищами-комсо-мольцами принимает самое активное участие — этому посвящена в моем романе важная для ее формирования глава. Но хронологически биография моей героини не совпадает с жизнью героического поколения Павла Корчагина — так что не стоило брать этого сопоставления из поверхностной статьи Шебунина о моем романе, появившейся в «Вечерней Москве».

Перейду теперь к ложным сведениям о героях моей книги, которые даются в письме. Именно ложным — как иначе назвать утвержде

ние, что Таня «с горя» поступает в Медицинский институт, — между тем как влияние старого доктора, заменившего ей отца, давно подготовило ее будущее истинное призвание. Правда, она увлекается театром и держит экзамены в Институт экранного искусства — но разве так уж просто после окончания школы выбрать профессию, то есть найти свой жизненный путь?

Разве не знаем мы биографий многих славных советских ученых, лишь после долгих поисков нашедших свое призвание?..

Мне предстоит нарисовать складывающийся на протяжении многих лет характер — задача сложная, но и благодарная, в особенности если вспомнить, что в нашей богатой литературе почти нет книг, посвященных истории советской женщины. Не нужно забывать при этом, что я должен показать развитие характера научного деятеля на фоне общего развития советской науки.

Роман пишется в разных стилевых формах — сначала от лица маленькой девочки, потом от лица девушки и наконец — это еще впереди — от лица сложившегося взрослого человека. Это тоже один из способов показать развитие личности Тани. Между тем в каждом абзаце вы отождествляете меня с моей героиней: «Автор вводит нас в какой-то странный мир», автор «всеми силами старается заинтересовать» и т. д. Полностью отождествлять автора и рассказчика в данном случае — нельзя. Ведь не приходит в голову ставить знак равенства между Пушкиным и рассказчиком «Истории села Горюхина»? Или между Чеховым и рассказчиком «Моей жизни»? Делать подобные ошибки — непростительно для студентов литературного факультета.

Но есть в письме одна сторона, на которую нужно обратить особое внимание. Многие страницы «Открытой книги» посвящены теме любви. Не делая ни малейшей попытки разобраться в сущности отношений между моими героями, вы просто валите эти отношения в кучу. И не только валите, но еще и ругаете эти отношения то «чехардой», то «роковыми страстями». Между тем стоило бы разобраться!..

Не могу сказать, что в своем романе я отвел этой теме то место, которое она заслужила, — так что напрасно вы упрекаете меня в том, что история любовных отношений «заслоняет собой идейное, духовное формирование Тани»…

Еще несколько замечаний. Откуда это стремление подменить серьезный, основательный разбор характера героя ругательными эпитетами: «дъяволоподобный Раевский, придурковатый Андрей, коварная

Глашенька, пустоватая Машенька» и так далее? Почему Митя, в студенческие годы содержащий мать и брата, начавший свою врачебную деятельность на фронтах Гражданской войны, молодой талантливый ученый, назван бездельником? Или вы полагаете, что обругать литературного героя — то же самое, что объяснить его? Откуда это стремление задеть писателя, переделывая на уменьшительные имена его героев — Митенька, Танечка?

Вы упрекаете меня в дурном вкусе. Уж не это ли считаете вы признаком хорошего вкуса?..

В заключение должен заметить, что вам, товарищи, не удастся убедить меня расстаться со своими героями, то есть бросить «Открытую книгу». Роман будет дописан до конца, и тогда посмотрим — удалось ли мне в лице Тани Власенковой создать образ советской женщины, достойной подражания.

РЕЧЬ ПОЭТА Н.ТИХОНОВА (Ленинградский Пушкинский комитет)

В эти дни весь неизмеримый Советский Союз вспоминает солнечное имя Пушкина.

Богатые колхозники когда-то нищих горюхинских сел ставят «Скупого рыцаря» у себя в клубе. Пограничники, сменяясь со своих постов, на черте, разделяющей лагерь «их» и «наш», тихо напевают про себя: «Я вас любил, любовь еще, быть может…» Школьники устраивают пушкинские олимпиады на лучшее чтение его стихов. На заводах и фабриках старые рабочие становятся пушкинистами и разбирают, острее и свежее иных присяжных ученых, пушкинские тексты, театры заново играют пьесы поэта, музыканты вновь и вновь перекладывают на музыку знаменитые романсы и песни, молодые и старые поэты пишут стихи о трагической и славной судьбе народного певца. Такого настоящего праздника, как сегодняшний, не видел Пушкин. От мала до велика его чествуют во всей стране все народы, ее населяющие, и гул торжества переходит далеко за рубежи, откуда тоже слышатся голоса многочисленных друзей поэта.

Все это вместе взятое свидетельствует о том, как высоко в жизни нашей страны вознесено сейчас достоинство человека, как расширил

ся его духовный мир, как далеко оставил он за собой печальных своих предков, живших сто лет назад.

Все это вместе взятое свидетельствует о том, что народный гений не умирает, какие бы мучители ни терзали его.

Все это вместе взятое свидетельствует о том, как всемогущ и неповторим Пушкин и какую всемирную битву может выиграть искусство, если оно несет в себе очищающую мир правду.

В юности Пушкину казалось, что, стоит только воззвать, — и немедленно подымутся люди для свержения своих оков. Широко раскрытыми глазами озирал он мир, но никакое богатство переживаний, страстей, увлечений, никакое богатство природы не могло изгнать из сознания того, что он — «свободы сеятель пустынный» — вышел рано.