Наталья Горбачева - Оптинские старцы

ПЛОДОНОСНАЯ ОСЕНЬ

Образно жизнь скита до конца XIX века можно уподобить трем временам года: весне — при жизни старца Льва, лету — при о. Макарии и плодоносной осени — при старце Амвросии. Тому способствовало и само по себе естественное развитие в Оптиной традиции старчества, которая всегда была сильна преемственностью — непосредственной передачей духовных навыков и знаний от учителя к ученику.

Мирской славе знаменитого о. Амвросия, помимо прочего, способствовало развитие науки и техники. Старцы Лев и Амвросий действовали словно в различные эпохи. При жизни первого оптинского старца Льва не было регулярного почтового и телеграфного сообщения и железных дорог, как позднее, при о. Амвросии, о котором еще при его жизни немало публикаций попало в прессу.

Но, конечно же, никакое развитие науки и техники ни в какие времена не заменит собственных усилий человека ради очищения сердца от страстей. По милости Божией духовные дары получали и будут получать лишь чистые сердцем. Легких путей в стремлении к духовному совершенству не бывает.

Путь к святости преподобного Амвросия Оптинского был непостижим обычному человеческому разумению, потому что старец с 33 лет тяжело болел, и казалось, что ему было не до подвижнических подвигов. Однако на нем, как ни на ком другом из всех оптинских старцев, исполнились апостольские слова: «Сила Божия в немощи совершается».

Но обо всем по порядку. Александр Гренков (таково мирское имя старца Амвросия) родился в 1812 году в Тамбовской губернии. Его дед был священником. Перед тем как младенцу появиться на свет, к деду съехалось много гостей, родильница была переведена в баню, там и родила.

«Как на людях я родился, так все на людях и живу», — любил впоследствии шутливо приговаривать старец Амвросий.

Учился Александр Гренков прекрасно: закончил Тамбовское духовное училище и семинарию, но в академию не пошел, в священники — тоже, предчувствуя, что призвание его другое. В последнем классе семинарии молодой человек перенес опасную болезнь и дал обет: если выздоровеет, то пострижется в монахи. По исцелении он все откладывал его исполнение, и совесть не давала ему покоя. Уединившись, юноша часто молился, чтобы Божия Матерь направила его волю, которая настойчивой никогда не была. Уже на склоне лет старец повторял своим духовным детям: «Вы должны слушаться меня с первого слова. Я — человек уступчивый. Если будете спорить со мной, я могу уступить вам, но это не будет вам на пользу».

Веселый, остроумный, любимый товарищами молодой преподаватель семинарии в Липецке Александр Гренков никак не мог решиться порвать с миром. Довелось ему однажды побывать у известного в то время местного тамбовского подвижника Илариона, который сказал: «Иди в Оптину — ты там нужен». Прошло еще некоторое время, и решимость созрела. Гренков тайно бежал в Оптину, опасаясь, что уговоры близких и родных эту решимость поколеблют.

Александр застал там столпов старчества — Моисея, Антония, Макария и Льва. Последний из названных и благословил молодого человека остаться на жительство в монастыре. В то время ему исполнилось 27 лет. Поначалу он жил в гостинице, пока епархиальное начальство решало вопрос о принятии в обитель исчезнувшего из дома Гренкова.

В 1840 году Александр был наконец зачислен в братство и некоторое время состоял келейником старца Льва: исполнял послушание чтеца. Преподобный старец Лев особенно любил молодого послушника, ласково называя его Сашей. Но из воспитательных целей при людях испытывал его смирение, часто делая вид, что на него гневается, и называл «химерой», подразумевая под этим словом пустоцвет, бывающий на огурцах. Однако другим про него говорил: «Великий будет человек», — и в этом также проявилась прозорливость старца Льва Оптинского. Приблизившись к порогу жизни, старец Лев призвал к себе о. Макария и сказал ему о послушнике Александре: «Вот человек уж больно ютится к вам, старцам. Я теперь очень слаб. Так вот я и передаю тебе его из полы в полу, владей им, как знаешь».

После смерти старца Льва послушник Александр стал келейником старца Макария. В 1842 году он был пострижен с именем Амвросий (в честь святителя Амвросия Медиоланского).

В 1845 году монах Амвросий поехал в Калугу на хиротонию (рукоположение) в иеромонаха. По дороге он простудился и заболел, получив осложнение на внутренние органы. С тех пор он уже не смог по-настоящему поправиться. Однако никогда не унывал и признавался, что телесная болезнь благотворно действует на его душу. И другим болящим в утешение говорил: «Бог не требует от больного подвигов телесных, а только терпения со смирением и благодарения».

Через два года о. Амвросий был вынужден из-за болезни выйти за штат и стал числиться на иждивении обители. Он уже никогда не мог служить в храме, еле передвигался, не выносил холода и сквозняков, страдал от испарины, так что переодевался и переобувался по нескольку раз в сутки; то у него усиливался катар желудка и кишок, открывалась рвота или жестокая лихорадка, которые по временам так измождали болящего, что он лежал в постели как мертвец. Ел он всегда меньше младенца, употребляя пищу жидкую или протертую.

К 1848 году состояние здоровья о. Амвросия казалось столь угрожающим, что он был пострижен в схиму прямо в келье с сохранением прежнего имени. Но неожиданно для многих больной стал поправляться и даже выходить на улицу для прогулок. Этот перелом в болезни был явным действием силы Божией, а сам старец Амвросий впоследствии говорил: «Милостив Господь! В монастыре болеющие скоро не умирают, а тянутся и тянутся до тех пор, пока болезнь принесет им настоящую пользу. В монастыре полезно быть немного больным, чтобы менее бунтовала плоть, особенно у молодых, и менее пустяки приходили в голову. А то при полном здоровье, особенно молодым, какая только пустошь в голову не приходит!»

Но не только терпением болезней закалялся дух будущего старца. Особую роль сыграло тесное общение с о. Макарием; несмотря на недуг, о. Амвросий оставался по-прежнему в полном послушании у него и даже в мелочах давал ему отчет. Старец Макарий начал книгоиздательскую деятельность, помощником ему в этом деле стал и его келейник. О. Амвросий занимался переводом святоотеческих книг, в частности, подготовил к изданию знаменитую «Лествицу» Иоанна Лествичника, переложив с древнеславянского на удобопонятный новославянский язык.

Пребывая в отдельном от старца Макария корпусе, о. Амвросий ежедневно ходил к нему, когда позволяло здоровье, и усердно помогал старцу в обширной переписке с его духовными детьми. Так мало-помалу шла монашеская жизнь о. Амвросия под руководством духоносных оптинских старцев — ровно, без особых преткновений, в великом смирении, послушании и терпении болезни. Он внимательно перечитал все известные творения отцов-подвижников и под руководством своего старца прекрасно усвоил их учение, при этом он собственным опытом проходил науку духовной жизни, готовясь в скорости тоже стать старцем. «Придешь, бывало, к нему, — вспоминал о. Геронтий, — скажешь, что нужно, а он развернет книгу и заставит меня прочитать ответ на мое недоумение. В то время я возымел было ревность к высоким иноческим подвигам, но о. Амвросий вразумил меня, что ревность моя была не по разуму… Впрочем, замечу, что в продолжение пятилетнего срока, начиная с 1848 года, ходили на совет к о. Амвросию только немногие из монастырской и скитской братии и не иначе как по благословению старца Макария: о. Амвросий хотя и старчествовал, но как бы прикровенно».