Екатерина Левкина - Годуновы. Исчезнувший род

В 1603 году вспыхнуло восстание Хлопка Косолапа, охватившее многие уезды страны. В стране начались разбои. Под Москвой разыгралось настоящее сражение между воеводой Иоанном Басмановым и атаманом Хлопкой. В результате Басманов погиб, а Хлопка был пленен, а затем погиб от ран или пыток. С большим трудом бунт удалось подавить. Невзирая на то что в эти тяжелые времена Годунов закупал хлеб на свои личные деньги и раздавал бедствующему населению, недовольство населения росло. Грозный, когда случился большой неурожай, не предпринял ничего для спасения народа. Борис поступал совершенно по-другому. Он не жалел казны, помогая голодающим, раскрыл перед голодающими царские житницы. Однако же не Борис, а именно Иван оставил о себе в народе добрую память. У Годунова были все основания сетовать на черную неблагодарность своих подданных. Особенно когда он узнал о массовой поддержке объявившегося в 1603 году самозванца – Лжедмитрия I. Жестокость стала неизбежным спутником гражданской смуты. Тысячи казаков и комарицких мужиков, попавших в плен к воеводам после битвы под Севском, были повешены. Множество мирных крестьян, их жен и детей в Комарицкой волости были умерщвлены. По словам современников, стоило человеку просто произнести имя Дмитрия, как царские слуги хватали его и убивали вместе с женой и детьми: «…и вот день и ночь не делали ничего иного, как только пытали, жгли, и прижигали каленым железом, и спускали людей в воду, под лед». Массовые гонения все больше ожесточали народ. Правительство стремительно утрачивало популярность и в конце концов лишилось поддержки большинства. Несмотря на все репрессии, Борису не удавалось поменять мнение народа. Люди ждали пришествия «доброго» царя, и с этим ничего нельзя было поделать. Было создано сыскное ведомство, обладавшее большими политическими функциями. До нынешних времен дошли сведения о том, что глава этого ведомства Семен Годунов настаивал на казни заподозренных в измене руководителей Боярской думы.

До той поры деятельный и энергичный, Годунов в конце жизни все чаще устранялся от дел. Он практически не покидал дворца и не показывался народу. Позади было то время, когда царь Борис благотворил сирым и убогим, помогал им найти справедливость и управу на сильных. Теперь он показывался на людях лишь по великим праздникам, а когда челобитчики пытались передать ему свои жалобы, их разгоняли палками. Неудачи во внутренней политике подстегивали подозрительность, столь чуждую Годунову в прежние времена. Он совсем перестал доверять своим приближенным, подозревал в интригах своих придворных и все чаще обращался за советами к прорицателям и юродивым. Один из членов польского посольства в Москве в 1600 году писал: «Годунов полон чар и без чародеек ничего не предпринимает, даже самого малого, живет их советами и наукой, их слушает…» Однажды царь пригласил в Москву некоего астролога, ливонского немца, и попросил составить ему гороскоп. Немец порекомендовал Годунову «хорошенько открыть глаза и поглядеть, кому же он оказывает доверие, крепко стеречь рубежи». Борис обращался к известной в тем времена в Москве юродивой Олене, и она предсказала ему скорую смерть. Английские послы, видевшие Годунова в последние месяцы его жизни, отмечали многие странности в его характере. Будучи сказочно богат, Борис стал выказывать скупость в сущих мелочах. Живя отшельником в кремлевском дворце, государь иногда покидал хоромы, чтобы лично проверить, закрыты ли и запечатаны входы в погреба и в кладовые для съестных припасов. По словам современников, скупость существенно влияла на его популярность. Многие признаки в поведении Бориса указывали на его преждевременно наступившее одряхление. На торжественной аудиенции во дворце в честь посла английского короля Якова I Годунов, говоря о почившей королеве Елизавете, разрыдался.

В конце жизни государь, беспокоясь о будущем сына, постоянно держал его при себе и крайне неохотно отказывался от его присутствия. Один из ученых иностранцев попытался втолковать Годунову, что ради нормального развития царевича и просвещения его ума ему надо предоставлять некоторую свободу и самостоятельность в занятиях. Однако Борис о подобном и слышать не хотел, говоря, что «один сын – все равно что ни одного сына» и он не может и на секунду с ним расстаться.

В последние дни Годунова более всего мучили два вопроса. Будучи уверенным, что младший сын Грозного мертв, Борис иногда впадал в сомнение, «…почти лишался рассудка и не знал, верить ли ему, что Дмитрий жив или что он умер». Второй же вопрос заключался в том, достоин ли он того, чтобы душа его после смерти вознеслась в Царство Небесное. По этому поводу он советовался и со своим духовником, и с учеными немцами. Не обращая внимания на различие вер, Борис умолял их, «чтобы они за него молились, да сподобится он вечного блаженства». После подобных бесед Годунов нередко приходил к мысли, что для него в будущей жизни нет блаженства. Под влиянием неудач последних лет и тяжелой болезни царь все чаще находился в состоянии апатии и уныния. Физические и умственные силы его быстро угасали.

Борис Федорович Годунов. Отношение народа к царю

Начало Смутного времени

Слух о том, что последний сын Ивана Грозного, Дмитрий, все еще жив, появившийся в 1603 году, поверг россиян в шок. В скором времени они узнали, что имя лжецаревича Юрий Отрепьев. Это был сын бедного галичского боярина Богдана-Якова, стрелецкого сотника, убитого в Москве пьяным литовцем, когда Юрий был еще совсем ребенком. Отрепьев-отец служил у князя Бориса Черкасского. Юра был умным, грамотным мальчиком, но благоразумием наделен не был. Последовав примеру деда – Замятина-Отрепьева, он стал иноком. Вятский игумен Трифон постриг его, и этот юный чернец, отныне названный Григорием, скитался по России. Он жил в Суздале, в Галицкой области и был лучшим книжником того времени. Григорий часто бывал с патриархом Иовом в Москве, и царская роскошь пленила его. Когда Григорий узнал об убийстве Дмитрия, все решилось само собой. Изучая русские летописи, он нередко в шутку говорил своим друзьям монахам: «Знаете ли вы, что я буду царем в Москве?» За эту ересь его хотели было сослать в Белоозеро, но вместе с двумя другими иноками Мисаилом и Леонидом Григорий бежал из монастыря.

Среди историков о личности Лжедмитрия I споры идут по сей день. Существует версия, что Григорий Отрепьев и объявившийся Лжедмитрий I – это разные люди. По другой версии, самозванец мог и не являться самозванцем, то есть Лжедмитрий мог действительно быть и настоящим, спасшимся царевичем. Впрочем, все это, конечно, недоказуемо, и существует большое количество разнообразных гипотез.