Александр Куманичкин - Чтобы жить

- Погоду-то в Бердичеве запросили?

- Погода есть! Есть погода. Нормальная погода, - успокоил Павлов. - Ты быстро: одна нога здесь, другая - там. Давай!

Техники подготовили машину. Батальон аэродромного обслуживания расчистил взлетную полосу, но укатана она была плохо, снег шел все время, и когда я выруливал на старт, понял - взлетать будет тяжело, слишком велико сопротивление. Но приказ есть приказ, в Бердичеве меня ожидает "нормальная погода", и я добавляю газ, иду на взлет. Чувствую, что машина основательно тянет на нос - на колеса сопротивление велико, они зарываются в снег. Взлет в таких условиях требует особого умения и выдержки. Тут важно уловить момент предела поднятия хвоста. Взлет должен производиться с полуспущенным хвостом. Поднимается хвост выше обычного - самолет может скапотировать, то есть перевернуться на спину. Сложность же в том, что оторвать машину от земли можно, лишь преодолев сопротивление снежного покрова. Теперь главное: как только самолет наберет скорость, достаточную для того, чтобы взлететь, надо слегка взять ручку управления на себя, - угол атаки крыла увеличится, подъемная сила вследствие этого резко возрастет, и самолет оторвется от земли.

Взлетев, мой "лавочкин" как бы застывает в воздухе, хвост его опущен (то, что надо!), и я, выдержав машину несколько секунд в этом положении, начинаю энергичный набор высоты и ложусь на курс.

До Бердичева километров сто. Я лечу на высоте 800 метров, видимость (из-за снегопада) километра 4-6, не больше. Пролетел шестьдесят километров, смотрю, облачность становится все ниже и ниже. Лечу под облаками. Иду сначала на высоте 300 метров, затем 200. Когда подошел к аэродрому 88-го полка, облака прижали меня к земле еще больше: высота 150 метров.

Запрашиваю по радио посадку. Аэродром молчит. Делаю круг, снова посылаю запрос - снова молчание. Потом смотрю - выкладывают крест из полотнищ. Это значит, посадка запрещена, аэродром закрыт. Не укатан, видимо. Наконец оживает радио. Приказывают уходить. Хорошенькое дело! Сесть я не могу - разобьюсь, а уходить-то куда? Погода ухудшается с каждой секундой моего пребывания в воздухе. Иду в Бердичев, на аэродром 40-го полка. В Бердичеве запрашиваю погоду. Отвечают, что плохая. Но у меня положение безвыходное: лечу уже почти прижавшись к земле, метрах в 50, не выше. Видимости почти никакой. Надо сказать, что маршрут этот мне был хорошо знаком - летать по нему несколько раз приходилось, и в обычных метеорологических условиях подобный перелет никаких бы эмоций не вызвал: подумаешь, машину перегнать. Но тут совсем другое дело.

Десятки воздушных боев я провел, не все из них остались в памяти, а вот этот перелет запомнил на всю жизнь.

Шансов уцелеть у меня остается все меньше и меньше. Ну, в лучшем случае будет авария, а в худшем? О худшем и думать не хочется. Лечу, цепляясь за знакомые ориентиры. Помню, что по дороге к Бердичеву вдоль шоссе должны быть посадки. Ищу деревья. Нашел, иду вдоль них. Знаю, что выведут точно. Но вот снова попадаю в сплошной туман. А скорость у машины приличная - 350 километров, и столкнуться с каким-либо препятствием в таких условиях проще простого. Ну, думаю, пропадешь ты, Кума, ни за что. Ладно бы еще в бою, там все ясно: вот противник, он тебя атакует, опасность велика, но от мгновенных решений зависит очень многое - сумеешь ли набрать высоту, увеличить скорость, сманеврировать и т. д. Опасность велика, но ты видишь врага, ты хозяин положения, а значит, все зависит от тебя самого. От тебя самого, понял, Саня? Стало быть, и сейчас ты должен принимать единственно верные решения. Твой противник - твоя неуверенность, твоя растерянность...

- Возвращайся на свой аэродром, - радируют мне из 88-го полка. - Наш аэродром закрыт туманом.

Связываюсь с 40-м полком. Там долго молчат, потом сообщают:

- Аэродром закрыт, видимости никакой. Туман.

Ну, попал в оборот, думаю, что теперь делать? Принимай, капитан, решение. И ведь все против меня. Самолет к длительным слепым полетам не приспособлен (нет соответствующего оборудования), куда лететь, не знаю (сведений о погоде с аэродромов, кроме нашей дивизии, нет), горючего в баках не так уж много осталось. Потеряешь ориентировку - пиши пропало. "Спокойно, Саня, спокойно, говорю сам себе, - не теряйся, соберись, думай!"

Я знаю, что сейчас появится Бердичев, в городе немало труб, высоких строений. Значит, первое - надо внимательно следить за землей. Хорошо это делать на высоте 1000 метров - все как на ладони. Особенно когда видимость приличная. Сейчас же, когда я лечу в тумане на высоте 50 метров, знакомые ориентиры кажутся какими-то другими. Все мгновенно проскакивает мимо (масштаб-то обозрения другой), и рассмотреть что-либо детально не удается.

Мозг работает напряженно, я мучительно ищу выход, машина идет с огромной скоростью, и на принятие решения у меня остаются какие-то доли секунды. А высота тем временем все меньше и меньше. Проскакиваю окраины города, выпускаю шасси, щитки и иду, едва не задевая крыши домов. Ангары. Убираю обороты до минимума. Все в серой мути. Стоянки не видно - ну, пан .или пропал! Сажусь на ощупь. Самолет касается земли, машина бежит по заснеженному полю в сплошной пелене тумана. Куда меня сейчас бросит, не знаю. Границы аэродрома не вижу, ориентиров никаких.

- Где ты находишься? - спрашивает "Земля".

- На земле, - отвечаю. - Сижу. Не знаю только где. Но в общем-то на вашем аэродроме. Двигатель выключил.

- Хорошо, - отвечают с КП. - Жди.

- Спасибо! - соглашаюсь я. - А сколько?..

Вылезаю из кабины, иду искать хоть кого-нибудь. Да разве в таком тумане сразу найдешь. Двигаюсь в ту сторону, где, по моим предположениям, должна быть стоянка машин 40-го полка. Минут через тридцать блуждания увенчались успехом: набрел на самолет. Кричу:

- Есть тут кто живой?

Откуда-то выскочил техник:

- Вам что, товарищ командир?

- Ведите на КП полка!

Заместитель комполка майор Китаев, Герой Советского Союза, встретил меня вопросом по существу:

- Ты что, очумел?

- Выполнял приказ командования.

- А почему не вернулся на свой аэродром?

- Наш аэродром укатан плохо. Машину мог разбить.

- А здесь сам мог разбиться, чудак-человек.

- Не разбился же.

- Второй раз родился, Саня.

- Долго жить буду.

- А машина где?

- Там, - я неопределенно махнул в сторону аэродрома.

Китаев отдал команду отыскать самолет, что и было выполнено минут через 30-40. Убедившись, что все в порядке, я отправился к знакомым ребятам.

- И как это ты умудрился сесть в таком тумане? - удивились летчики.

- Слово знаю, - отшучивался я.

Улететь в этот день мне так и не удалось. Даже привычные ко всему По-2 в такую погоду в воздух не поднимались.