Александр Золототрубов - Буденный

Видно, пойдет Мамонтов на соединение с генералом Шкуро. Если оба генерала засядут в Воронеже, рассуждал Буденный, то разгромить их будет нелегко. И все же Буденный твердо решил идти на Воронеж и не сомневался, что командующий Южным фронтом одобрит его намерение. Конечно, Мамонтов — генерал способный, и в смелости ему не откажешь, и в дерзости тоже. Своим рейдом в тылу советских войск он добился определенного успеха. Части 8-й армии под давлением противника оставили рубеж реки Дон и начали отходить; они не сумели удержать Воронеж и отступили. Шкуро без особого труда вошел в город. После анализа боевой обстановки Буденный пришел к выводу, что если бы его корпус своевременно не разгромил на Дону группу генерала Савельева и не вышел к станции Таловой для противодействия Мамонтову, дело могло для 8-й армии кончиться катастрофой.

7 октября Буденный получил директиву командующего Южным фронтом А. И. Егорова, в которой указывалось, что «корпус переходит в подчинение непосредственно мне, 8-я армия отходит на линию реки Икорец от ст. Тулинова до устья. По имеющимся сведениям, Мамонтов и Шкуро соединились в Воронеже…»

Пять дней — с 9 по 13 октября — корпус с ожесточенными боями продвигался к Воронежу, где сосредоточились главные силы врага. На исходе ночи 13 октября разведка донесла, что противник сам перешел в наступление.

— Что будем делать? — спросил начальник штаба Погребов, когда стал очевиден замысел генерала Шкуро. Комкор поглядел на Погребова и сказал:

— Нам необходимо оттянуть свои полки, сделать вид, что наши части отступают, а когда войска Шкуро подойдут ближе, ударить по ним с обоих флангов, взяв в клещи.

Белогвардейцы не сумели разгадать замысел Буденного. Бой длился четыре часа. Шкуро, понеся большие потери, отступил к городу.

Буденный, воспользовавшись передышкой, решил провести совещание начдивов.

— Вот что, товарищи, прошу в бригадах всем объяснить, почему мы прекратили наступление, — сказал комкор, подводя итоги совещания. — Воронеж сильно укреплен белыми, это крепкий орешек, и расколоть его надо умело, без лишних для нас жертв.

17 октября из вражеского тыла вернулись разведчики и доложили, что белогвардейцы имеют численное превосходство и сильно укрепленные позиции.

У Буденного созрела мысль — выманить белых из города, а когда они окажутся в заболоченной местности, ударить по ним всем корпусом.

Комиссар Кивгела предложил провести корпусную партийную конференцию, на которой обсудить предстоящие задачи.

I корпусная партийная конференция состоялась 18 октября. Выступая на ней, Буденный вслед за комиссаром призвал коммунистов разъяснить бойцам, что Мамонтов и Шкуро — враги опасные, и чтобы разбить их конные корпуса, надо тщательно подготовиться. «Я прошу это учесть и сделать все, чтобы каждая бригада была готова к немедленным и решительным действиям, — говорил комкор. — Я не знаю, когда генерал Шкуро начнет свое наступление. Одно вам скажу, что белые тоже не дремлют. Генерал Мамонтов выехал к генералу Сидорину просить помощи. Значит, не очень-то они верят в свой успех. Выходит, что еще до сражения в лагере противника разлад, а это нам на руку».

Прошло два дня, а Шкуро не подавал никаких признаков. Начальник штаба Погребов, который поначалу был сторонником штурма, согласился с мнением Буденного и сказал: надо ждать, пока Шкуро выйдет из города.

Кто-то из командиров предложил написать письмо генералу Шкуро. Вскоре письмо было готово. Если исключить из него некоторые пикантные выражения, то содержание было таким: «Завтра мною будет взят Воронеж. Обязываю все контрреволюционные силы построить на площади Круглых рядов. Парад принимать буду я. Командовать парадом приказываю тебе, белогвардейский ублюдок. После парада ты за все злодеяния, за кровь и слезы рабочих и крестьян будешь повешен на телеграфном столбе там же, на площади Круглых рядов. А если тебе память отшибло, то напомню: это там, где ты, кровавый головорез, вешал и расстреливал трудящихся и красных бойцов. Мой приказ объявить всему личному составу Воронежского белогвардейского гарнизона. Буденный». Комкор еще раз пробежал текст. Все хорошо. Ну а кто повезет письмо? Ведь его надо вручить лично генералу Шкуро!

— Есть у меня такой смельчак. — Комкор покрутил усы. — Не догадываешься, комиссар? Олеко Дундич. Он знает, где расположен штаб Шкуро.

Дундича Буденный знал давно. Впервые они познакомились в 1918 году в бою под Гнилоаксайской. В том бою боец-кавалерист повел сербов в атаку, белоказаки не выдержали их натиска и дрогнули. После боя Дундич рассказал Буденному о том, что он сын сербского скотопромышленника. В гусарском полку в 1912 году воевал против турок. А через четыре года попал в плен к австрийцам, но бежал в Россию. В 1918 году, когда К. Е. Ворошилов создал первый Луганский социалистический партизанский отряд, в него влился отряд сербов-интернационалистов во главе с Олеко Дундичем. Отряд сражался в рядах 5-й армии, а затем в Морозовско-Донецком отряде, которым командовал Е. А. Щаденко.

А вот и Олеко Дундич. Лицо серьезное, в глазах настороженность: он знал, что если комкор вызывает, значит, есть какое-то важное задание.

— Вот это послание надо передать генералу Шкуро, — сказал Буденный. — Только жизнью своей не рисковать.

— Зачем же жизнью рисковать? — усмехнулся Дундич. — Я осторожно…

18 октября, переодевшись в форму белогвардейского капитана, Дундич выехал в штаб генерала Шкуро. Добрался туда благополучно. Часовой штаба спросил, кто од и зачем едет, попросил предъявить документы. «У кого спрашиваешь документы, у меня, героя сражения? — крикнул Дундич. — Пошел вон, свинья!» Солдат растерялся так, что и слова не мог вымолвить. А Дундич тем временем вошел в комнату дежурного и доложил поручику, что он привез пакет от генерала Сидорина лично генералу Шкуро. Поручик ответил, что их превосходительство вчера допоздна совещался с офицерами штаба и еще спит. «А что, генерал Сидорин собирается прислать нам в Воронеж войска?» — спросил поручик. Дундич сказал, что войска будут, ибо одному Шкуро трудно управиться с корпусом Буденного. Поручик наклонился к Дундичу и тихо, чтобы его не слышал часовой у двери, сказал: «Мы этому Буденному устроим баньку, он будет наступать с востока, а там у нас главные силы…»

Дундич сказал поручику, что, пока генерал проснется, он посмотрит город. И уехал.

Вернулся в корпус Дундич под вечер 19 октября. Доложил Буденному о выполнении задания и о своем разговоре с поручиком. Данные Дундича подтвердились разведкой: на восточном направлении находились основные силы белогвардейцев.