Валерий Киселев - Заплачено кровью

- Моих два, третий - Терещенко, а бронетранспортеры - все его, ответил Похлебаев.

Меркулов еще раз оглядел позиции батареи: у ближайшего орудия навалом лежали стреляные гильзы, ящики, что-то дымилось, суетились артиллеристы.

- Терещенко молодец, и орудия расставил хитро. У него Ленский два танка подбил, да Лопатко один. Там они, представляешь, один танк подожгли всего метров с пятидесяти, в бок... Слушай, Георгий, - после паузы с болью в голосе сказал Меркулов: - Вася Сасо убит.

Похлебаев прикусил губу, покачал головой.

- Поедем попрощаемся. Сейчас его хоронить будут, пока тихо. Где у тебя конь?

- Езжай, я догоню.

Лейтенант Василий Сасо, красавец парень, всего лишь три часа назад заразительно смеявшийся, когда рассказывал, как его бойцы гнали немцев, теперь лежал мертвый под березой у своей могилы.

Подъехал Похлебаев. Все, стоявшие у могилы, были друзьями: Терещенко, Иванов, Меркулов, Агарышев. Вместе начинали службу в полку, вместе бегали на танцы, потом гуляли друг у друга на свадьбах и никому тогда в голову не приходило, что им скоро придется и хоронить друг друга.

- В полном сознании умирал, - тихо сказал Иванов подошедшему Похлебаеву, вздохнул, разгоняя спазмы в горле, и добавил: - три бронетранспортера подбил... И помочь никак нельзя: осколки в шею и в грудь... Как не хотел... - не закончил фразы Иванов, закрывая пальцами глаза.

- Пора опускать, - сказал кто-то из стоявших у могилы.

Все по очереди поцеловали Васю в холодный лоб и неумело, но бережно опустили его тело в могилу.

Второй дивизион 497-го гаубичного артполка майора Ильи Малыха по плану боя должен был встать левее 1-го батальона полка Фроленкова и прикрыть дорогу Давыдовичи - Грязивец.

Дивизион выдвинулся на указанный рубеж к восьми часам утра. Хорошо было слышно, как справа, километрах в двух, шел бой и капитан Найда, командир дивизиона, отдав распоряжения командирам батарей на занятие боевых порядков и устройство наблюдательных пунктов, решил съездить поискать свою пехоту и вообще осмотреться.

- Житковский! Берите Мальцева, троих с рацией из управления, и быстро в машину, - приказал он своему начальнику штаба. - Поедем на рекогносцировку.

Дивизион растянулся по дуге почти на два километра, по опушке леса вдоль дороги. Впереди было только поле, справа, вдалеке, деревня, а еще правее, за бугром, шел бой.

Капитан Найда, когда проехали на машине с полкилометра в направлении деревни, застучал по кабине:

- Стой! Что это за колонна пылит?

Но и без биноклей хорошо было видно, как от Давыдовичей выворачивает вдоль позиций дивизиона колонна танков.

- Может быть, наши? - неуверенно спросил старший лейтенант Михаил Житковский. - Идут вдоль фронта.

- Не видно ни черта, сплошная пыль, - капитан Найда опустил бинокль. Пожалуй, это немцы. Не меньше десяти танков. - Чилин! - позвал он радиста. Передай на батарею: приготовиться к открытию огня прямой наводкой. Разворачивай! - крикнул он шоферу.

"Вот и началось", - подумал старший лейтенант Житковский. Как ни готовил он себя к первому бою, а все же не думал, что он начнется так, практически сходу. "Еще хотя бы часок на подготовку... Как же мы без пехоты будем, да еще на прямой наводке...".

Справа, метрах в двадцати, разорвался снаряд - стреляли из колонны.

Машина на предельной скорости понеслась прямо по ржи, оставляя за собой длинный хвост пыли, и Житковский, оглядываясь назад, потерял, было, колонну танков из виду, как позади, примерно в километре, одновременно встали еще несколько разрывов.

- Наши уже бьют! - крикнул сержант Чилин.

- Смотрите, справа еще какая-то колонна! - крикнул лейтенант Мальцев, начальник разведки дивизиона. - И обе на дивизион разворачиваются, товарищ капитан. Неужели заметили нас?

- Вовремя мы встали! Опоздай хотя бы на полчаса - проскочили бы они по этой дороге вперед, куда им надо, - капитан Найда говорил уверенно, словно бой уже закончился победой, хотя самое главное было еще впереди.

Расчеты на огневых работали вовсю, когда машина с командиром дивизиона и управлением въехала на батарею лейтенанта Сахарова.

- Житковский! Оставайтесь здесь, поможете, а я к Емельянову! - крикнул капитан Найда, слезая с машины. - Смотри, почти все на батарею ползут! Я от Емельянова разверну пару орудий на них.

Танки, обе колонны, Житковский насчитал машин двадцать, развернулись в боевую линию и на скорости шли на батарею. Он посмотрел на часы: "Ездили всего двадцать минут!" Батарея лейтенанта Сахарова полгода назад была его батареей, Житковский еще не успел как следует привыкнуть к своей новой должности начштаба дивизиона, в "своей" батарее бывал часто, гордился, что она так и осталась лучшей в полку, и вот - начинается экзамен, как она себя покажет в настоящем бою.

Житковский подбежал к лейтенанту Сахарову:

- Я буду у третьего и четвертого орудий, а ты переходи к первым двум.

Как начальник штаба дивизиона, по уставу он должен был находиться на НП, и эта мысль в первые минуты боя не давала ему покоя, что с самого начала они воюют не так, как полагается по уставам. Но обстановка складывалась так, что ему важнее было быть сейчас именно на батарее.

Все орудия вели беглый огонь по приближающимся танкам, но попаданий не было.

- Ребята! Не волноваться, действовать, как на полигоне, наводите не торопясь! - подбадривал Житковский расчет третьего орудия.

- Вроде задымил один! - оторвался наводчик от панорамы орудия.

- Горит! Горит! - закричал замковый.

- Ну, теперь дело пойдет, - повеселел Житковский.

Сзади, метрах в десяти, встал огромный столб разрыва, потом еще один, очень близко слева.

Старший лейтенант Житковский корректировал огонь двух орудий еще минут десять, которые показались ему часом, такое было напряжение. Он даже не сразу понял, что танки отползают, выходят из боя. Только когда танки отошли за бугор, в рожь, он дал команду прекратить огонь.

Перед позициями батареи стояли пять танков. Один горел густо и смрадно, остальные дымили еле заметно.

Михаил Житковский, ощущая в теле усталость, какой он не знал даже после самых тяжелых учений, пошел к орудиям лейтенанта Сахарова.

Первое орудие было искорежено совершенно, и, судя по небольшому количеству гильз, в самом начале боя. У орудий лежали двое убитых из расчета. Житковский узнал обоих и невольно содрогнулся: это были его старые бойцы - Лазарев, наводчик, и Истомин, замковый. "Столько учились, и в первом же бою...", - с горечью подумал Житковский.

Недалеко от огневой, в ровике, фельдшер перевязывал плечо голому по пояс бойцу.

- Много раненых на батарее, Дурманенко? - спросил Житковский.

- У этих орудий семь человек, товарищ старший лейтенант. Трое очень тяжело, - ответил фельдшер и добавил дрогнувшим и тихим голосом. Лейтенанта Сахарова убило.