Себастиан Хаффнер - План «Ост». Как правильно поделить Россию

Отмены приказа, запрещающего давать немецким военнопленным в Северной Африке воду, оказалось возможно добиться только тем, что был издан приказ, предписывающий точно так же обращаться со всеми английскими пленными. Этот приказ в течение 12 часов дал желанный эффект.

И в Первую мировую войну англичане использовали немецких военнопленных на различных работах прямо за линией фронта и отказались от этого лишь тогда, когда мы в качестве контрмеры заставили английских военнопленных рыть под огнем окопы и сделали так, чтобы среди них на видном месте находился сын лорда Грея.

Можно только сожалеть, что среди взятых нами в плен англичан нет стольких высокопоставленных деятелей, как среди русских пленных.

Когда маршал Кейтель упомянул, что к нам в руки попали также сын Сталина и племянник Молотова и у племянника Молотова были обморожены ноги, его пришлось лечить, то шеф сказал: мы всегда удивлялись тому, что у русских не бывает случаев обморожений. Теперь выяснилось, что Советы просто напросто расстреливали по обвинению в «умышленном членовредительстве» солдат с отмороженными конечностями, чтобы не вызвать беспорядка в тылу.

02.07.1942, четверг, полдень. «Волчье логово»

За ужином шеф завел разговор о военных операциях. Помимо всего прочего он заявил, что если во время Ганнибала наибольший эффект при наступлении давало использование слонов, то ныне совершеннейшим и важнейшим видом вооружений, применяемым в наступательных операциях сухопутных войск, являются танки. И их ждет та же судьба, что и слонов Ганнибала, то есть после войны значение их уменьшится, их вытеснят и в конце концов полностью заменят новые виды вооружений.

За обедом шеф, прочтя телеграмму о назначении турецкого посла в Берлине Гереде министром иностранных дел Турции, завел разговор о том ликовании, которое вызвало в Анкаре падение Севастополя.

Падение Севастополя разожгло в Анкаре ненависть турок к русским. И если Гереде назначен министром иностранных дел Турции, мы это можем только приветствовать, Гереде, правда, как дипломату далеко до настоящего солдата, каким является Осима, но он глубоко убежден в необходимости тесного сотрудничества между Турцией и Германией.

Осима и Гереде в настоящее время, пожалуй, наиболее способные иностранные дипломаты в Берлине. И если Осима так непоколебим, то это не в последнюю очередь объясняется тем, что за его спиной такая сильная организация, как японская армия, которая всегда умеет урегулировать политические проблемы в соответствии с национальными интересами Японии. Гереде же не может в своей деятельности опереться на столь же мощный фактор силы. Армия в его стране не вмешивается в политику, и поэтому он пытается отстоять интересы Турции, изгибаясь как гибкий клинок.

Если Гереде стал министром иностранных дел Турции, то проблема Ближнего Востока приобретает для нас совершенно новые черты.

Ибо другой наш союзник в этом регионе – Великий муфтий – при всем том, что он ярый защитник своей нации, в политике всегда исходит из реальных интересов арабов, а не руководствуется какими-то нелепыми фантазиями. С его светлыми волосами и голубыми глазами он, несмотря на узкое лицо, производит впечатление человека, среди предков которого был, наверное, даже не один ариец и который, возможно, ведет свое происхождение от знатного римского рода.

В переговорах Великий муфтий показал себя очень хитрой лисой, он – с целью выиграть время на раздумье – просил перевести ему кое-что не только на французский, но также и на арабский языки и был настолько осторожен, что определенные пассажи просил сразу же запротоколировать. А когда он говорил, то буквально взвешивал каждое слово. И по своему благоразумию и умению обдумывать каждый свой шаг он почти ничем не отличается от японцев.

Можно привести небольшой пример, свидетельствующий о том, какие японцы превосходные дипломаты, и в данном случае он вынужден признаться, что и сам попался к ним на удочку. Кто-то когда-то выдвинул теорию о том, что у японцев в полете происходит нарушение координации движений и поэтому они совершенно не могут водить самолеты. Когда японские государственные деятели, занимающие ответственные посты, заметили, что благодаря легковерию офицеров генеральных штабов одна страна за другой начали некритически воспринимать эту болтовню, они сделали все для того, чтобы вера в эту чушь еще более усилилась. И, укрывшись от посторонних глаз этой стеной, они создали военно-воздушные силы, которые поразили весь мир своим успешным налетом на Пирл-Харбор.

Извечный политический постулат, согласно которому не следует разубеждать представителей иностранных держав, которые упорствуют в своей неверной оценке ситуации и тем самым играют нам только на руку, он успешно применил на практике.

Когда после прихода к власти он приступил к перевооружению Германии, ему постоянно приходилось считаться с тем, что западные державы могут принять контрмеры. И сплетни относительно разногласий между CA и рейхсвером очень помогли ему в этой трудной ситуации. И французский посол Франсуа Понсе, которому обычно ничем нельзя было заморочить голову и который всегда умел проникнуть в суть явления, поступил на этот раз как истинный француз и, развесив уши, поверил этим слухам, и, чем больше ему передавали этих сплетен, тем настойчивее он докладывал в Париж, что военное вмешательство со стороны Франции совершенно излишне, поскольку противоречия между CA и рейхсвером обострились до предела и между ними вот-вот начнется борьба не на жизнь, а на смерть.

Когда же Рем предпринял попытку путча, то правительству в Париже ситуация была представлена так, будто немцы, как в средние века, просто начали проламывать друг другу головы и Франция вновь может за счет Германии выступить в роли «смеющегося третьего». Таким образом, попытка путча принесла большую пользу и оттянула проведение Францией, а также Англией каких либо военных операций против нас до того момента, когда в вооружении Германии был достигнут такой прогресс, что для вмешательства со стороны этих стран было уже слишком поздно.

Гитлер добавил: в остальном же он был бы только рад, если бы среди наших послов нашелся человек уровня Франсуа Понсе; ибо этот француз с его необычайно широким кругозором был не только ярким представителем европейской культуры, но и благодаря своим обходительным манерам и той щедрости, с которой он угощал шоколадом, был настолько блистательным артистом на дипломатической сцене, что его ни в коем случае нельзя было недооценивать. О том, какие у него были широкие связи, говорит тот факт, что он однажды распорядился доставить из Парижа целый вагон шоколада.