Иван Кулаев - Под счастливой звездой

Таким образом перевалил я великий Хинганский хребет. Ехал я по совершенно необитаемой местности, где находилась только русская охранная стража, размещавшаяся командами по 15 человек, на расстоянии 50 верст одна от другой.

Еще одно тяжелое испытание выпало на нашу долю. На протяжении всего пути туча оводов преследовала нас и совершенно заедала лошадей. Не было никаких способов избавиться от них и спасти бедных животных; не помогали и сильно пахнувшие, острые мази, которыми мы натирали лошадей. Пока я медленно продвигался к Цицикару, преодолевая все эти дорожные препятствия, я потерял двух лошадей, заеденных оводом. Всю дорогу мы ехали с сетками на лице. При остановках в пути, когда приходилось снимать сетку с лица, чтобы поесть, оводы, вместе с пищей, попадали иногда в рот.

В Цицикаре я покинул свой экипаж и оставшуюся в живых лошадь и обратный путь совершил на китайском экипаже с парой высоких колес, который носил название «фудутунка».

Итак, я побывал в преддверии Дальнего Востока, о котором принято было говорить как о бескровном русском завоевании и где впоследствии пролилось так много русской крови. Такова судьба: никуда от нее не уйдешь…

Наметив себе определенные работы, я согласовал вопрос о ценах с инженером Бочаровым и в зиму 1899–1900 года транспортировал в город Хайлар целый ряд продуктов и товаров, предварительно договорившись с начальником Хайларского округа, богатым монголом, чтобы он приготовил помещения под большие склады, конторы и квартиры служащих в городе Хайларе, который должен был служить распределительным пунктом для всех мест работы. Таким образом, я уже окончательно перебрался в Маньчжурию. Обстоятельства заставили меня, как это видно будет дальше, сделаться купцом. В первую очередь ко мне бросились монголы со всего округа, с требованием товаров русского производства. Спрос был, главным образом, на черную выростковую и шагреневую кожу, грубое серое солдатское сукно, мануфактуру — преимущественно цветные малюскины — и мелкую галантерею. За товары монголы расплачивались слитками серебра — ланами. Другой монеты в обращении не было.

С прибытием на постройку дороги партий служащих и рабочих спрос на продукты и товары сильно увеличился, так как европейских товаров абсолютно негде было купить. Ближайшие от Хайлара города Чита, Нерчинск и Сретенск находились на расстоянии 500 верст, и о нормальном сообщении с ними, конечно, говорить не приходилось. Начальники участков обратились ко мне с просьбой организовать торговлю по участкам, на что я охотно согласился, и скоро последовало открытие моих универсальных магазинов в пяти пунктах. Для доставки товаров и продуктов мне удалось наладить транспорт на крестьянских лошадях из Иркутска и Сретенска. Непрерывной цепью потянулись обозы к Хайлару, но в первый год удовлетворить полностью существовавшую потребность на товары я не смог. Обувь, рукавицы, готовое белье, не попадая на склады, переотправлялись непосредственно на участки. Увеличивался с каждым днем спрос на товары и со стороны монголов. Нечего и говорить, что дела мои шли блестяще, принося хорошую прибыль.

Работы по постройке дороги на 30-верстном участке сопровождались также полным успехом. Недостатка в рабочей силе не ощущалось. Рабочие, китайцы и корейцы, были народом спокойным и миролюбивым. Каждая артель имела своего конторщика, который контролировал записи в расчетных книжках, и, при условии правильности обмеров работы и добросовестности в расчетах, с рабочими никогда не возникало недоразумений, как бывало нередко с русскими артелями. Если недоразумения и бывали, то происходили они между китайцами рабочими и их переводчиками русского языка, китайцами же. У меня сложилось представление, что среди переводчиков не было честных людей — сплошь жулики, которые не пропускали случая обокрасть рабочего. Иногда приедешь на осмотр работ, и тотчас же заявляются два-три представителя артели с жалобой на старшинку-переводчика. С трудом понимаешь их ломаный русский язык. Лопочут:

— Старшинка машинка есть. Надо гони его.

Спрашиваю:

— Как же вы обойдетесь без переводчика?

— Ваша пиши есть, моя вери.

Вот и весь разговор.

На лошадях китайцы работать не привыкли, не было в них умения, сноровки, а без конной тяги, по характеру работ и из-за больших расстояний, обойтись было невозможно. Приходилось покупать значительные партии лошадей, заводить для них упряжь и нанимать русских возчиков.

Пришлось мне здесь впервые познакомиться с «особыми условиями» работы. Начальник 3-го участка, где сосредотачивались мои работы, старый инженер, статский советник Онофрович, захвативший из России штат служащих, в их числе трех начальников дистанций, откровенно заявил мне следующее:

— Хотя вы и получили работы от высших властей, а именно от помощника начальника отделения инженера Бочарова, но не забывайте, что я являюсь хозяином участка и я определяю род грунта. Прошу вас иметь это в виду. Мы сюда приехали не степями маньчжурскими любоваться, а деньги зарабатывать.

Я спрашиваю:

— При чем же тут я?

Он, нисколько не смущаясь, отвечает:

— Очень даже при чем. Вы будете отчислять с каждого сработанного вами куба земли пятьдесят копеек в нашу пользу. И пожалуйста, не делайте удивленного лица: такая постановка дела практикуется повсюду на дорогах.

Для меня не было никакого другого выхода, как согласиться на это весьма странное требование. Впоследствии об оригинальном разговоре с начальником участка я сообщил начальнику дороги Юговичу и начальнику отделения Бочарову. Оба были возмущены происшедшим, но, во избежание скандала, делу огласки не дали, примирившись с создавшимся положением.

В общем, подрядные мои работы и моя торговая деятельность развивались вполне успешно и прибыльно для меня.

Так продолжалось до оказавшегося для меня роковым Ильина дня, 20 июля, когда над моей головой грянул такой гром, что от моего материального благосостояния и щепки не осталось. Я имею в виду китайское боксерское восстание. Даже меня, человека, привыкшего уже к разным печальным неожиданностям и сюрпризам, последовавшие события совершенно выбили из колеи.

До нас во время работ наших по постройке западной ветки Китайско-Восточной железной дороги доходили не раз смутные слухи о том, что где-то на юге, в Пекине, за тысячу верст от нас, вспыхнуло восстание, возглавляемое сектой «Большого кулака». Слухам этим мы не придавали особенного значения. Работы шли в полном порядке, без перерыва подвозились к месту работ продукты и товары. За несколько дней до 20 июля я вернулся из поездки в Иркутск. Моя жена, приехавшая из Сретенска с десятимесячным нашим первенцем-сыном в Хайлар, чтобы провести вблизи меня лето, сообщила мне, что в мое отсутствие наш дом посетил новый командующий китайскими войсками, китаец, получивший образование в Германии. Остановился он на жительство во дворе кумирни, перед въездом в Хайлар. Вместе со своими маленькими дочерьми он побывал в нашем магазине, что-то купил там для них, а затем зашел с визитом к моей жене. Он просил передать мне, что он будет рад видеть меня у себя в доме, после моего возвращения из Иркутска.