Арнольд Альшванг - Бетховен

Ознакомимся поближе с венскими меценатами, среди которых жил и творил молодой Бетховен. Частые концерты происходили во дворцах Лобковица, Лихновского, Лихтенштейна, Эстергази, Кинского, Апони, Броуна, Эрдеди, Фриса, Зичи, Тун, русского графа Разумовского и других.

Князь Антон Эстергази, богатейший венгерский магнат, приобрел печальную славу в истории музыки тем, что распустил свою прекрасную музыкальную капеллу и уволил на старости лет великого Гайдна, который тридцать лет служил семейству Эстергази в Эйзенштадте (Эстергаз) в качестве руководителя капеллы и придворного композитора. Наследник Антона Эстергази, Николай Эстергази, восстановил капеллу. Это был страстный любитель католической церковной музыки. С ним Бетховен неоднократно встречался, но их отношения оставались официальными.

Горячим поклонником Бетховена был князь Карл Лихновский, ученик и друг Моцарта. Князь Лихновский, тонкий ценитель музыки, содержал струнный квартет из четырех юных виртуозов. Первым скрипачом и руководителем квартета был выдающийся музыкант Игнац Шупанциг, которому в 1792 году исполнилось пятнадцать лет. Этот добродушный толстяк впоследствии сделался приятелем Бетховена, над которым композитор беззлобно, хотя и не всегда тактично, подшучивал. Второму скрипачу Сина, альтисту Вейсу и прекрасному виолончелисту Крафту было по четырнадцать лет. С князем Лихновским и с его женой Марией-Христиной[47] Бетховен в течение нескольких лет был в дружеских отношениях. Два года (1794–1796) он жил в их дворце, бывал в их имении в Чехии, причем всегда держался с таким чувством собственного достоинства, что князь, относился к композитору с величайшим уважением и даже несколько перед ним заискивал.

Нужно упомянуть еще об одном меценате, с которым встречался молодой Бетховен. Это был ван-Свитен содержавший большую капеллу и вскладчину с другими вельможами устраивавший большие концерты при участии хора и оркестра. Он слыл знатоком музыки и был законодателем музыкальных вкусов среди венской аристократии.

Деятельность ван-Свитена в музыкальной жизни Вены приобретала особое значение еще и потому, что он усердно насаждал вкус к Генделю и Баху, почитателем которых он сделался, еще живя в Берлине. Сам Свитен сочинил двенадцать симфоний («таких же тупых, как он сам» характеризовал их Гайдн). Оценив гениальное исполнительское дарование Бетховена, ван-Свитен нередко заставлял юношу играть ему на сон грядущий прелюдии и фуги Баха.

Особенной любовью пользовалась в Вене камерная музыка. Сонаты для разных инструментов — в это понятие включались также сонатные ансамбли, в том числе и квартеты, — писались десятками и сотнями, посвящались владетельным особам и для них же исполнялись. Но и симфонии были не редкостью, хотя услышать их бывало труднее.

Наиболее знаменитым инструментальным композитором в то время был чех Леопольд Кожелух. Его квартеты и камерная музыка были известны далеко за пределами Вены. Бетховен его не любил и однажды назвал «miserabilis» («жалкий», «ничтожный»). Очень уважал Бетховен композитора Алоиса Ферстера, высокообразованного мастера камерной музыки, скромного и честного человека. Бетховен называл его своим «старым учителем». Ферстер проявлял к Бетховену отеческую нежность и высоко ценил сочинения своего молодого друга. По-видимому, Бетховен некоторое время учился у Ферстера квартетной композиции. Квартеты Ферстера оказали большое влияние на Бетховена.

Известным инструментальным композитором был также Иоганн Вангаль, в свое время оспаривавший как симфонист пальму первенства у Бетховена. Назовем еще Антона Эберля, выдающегося пианиста, с которым Бетховену пришлось соперничать, и известного пианиста тоже неудачливого соперника Бетховена, плодовитого автора вариаций — аббата Гелинека, о котором знаменитый немецкий композитор Карл-Мария Вебер сказал:

Все темы на землеВарьировал твой гений;Ты, худшая из всех, —Одна без изменений.

Приехав в Вену, Бетховен сразу направился к Гайдну, который еще в Бонне обещал с ним заниматься. Биограф Бетховена Тайер дает описание встречи двух великих музыкантов: «Маленький, худощавый, смуглый со следами оспы на лице, черноглазый и черноволосый двадцатидвухлетний музыкант прибыл в столицу, чтобы усовершенствоваться в своем искусстве у маленького, тщедушного, смуглого, с лицом изрытым оспой, черноглазого одетого в черный парик, старого мастера. Бывший патрон Гайдна, старый князь Эстергази называл композитора «мавром». Эта кличка как нельзя более подходила и к молодому пришельцу из Бонна».

Занятия Гайдна с Бетховеном продолжались с перерывами немного больше года, так как уже в январе 1794 го Гайдн вторично уехал в Лондон и позже не возобновлял более занятий с Людвигом.

Уроки с Бетховеном, вначале увлекшие Гайдна, вскоре надоели великому старцу, вступившему в полосу позднего творческого расцвета, занятому сочинением своих симфонии и оратории и мало склонному заниматься скучными элементарными упражнениями по контрапункту. А между тем, молодой боннский музыкант настойчиво требовал именно этого. Не имея достаточного музыкально-теоретического образования, Бетховен жаждал упорядочить свои знания; для овладения техникой музыкального письма он готов был снова пересмотреть все уже усвоенное им, начать с самых азов под опытным и, как он полагал, твердым руководством старого композитора.

Гайдн вел занятия «по-старинке» — так же, как учили его самого. Вначале он восторженно отзывался о своем ученике. С мягкой иронией писал он знакомым в Бонн, что теперь не будет сочинять опер, а поручит это сложное дело Бетховену.

Но вскоре у Бетховена появилось глухое раздражение против своего маститого учителя. Людвиг шел к Гайдну не для того, чтобы черпать у старого композитора творческие идеи. Их было достаточно у него самого; к тому же все то, что в музыке Гайдна могло бы оказать влияние на Бетховена, было известно молодому композитору еще с отроческих лет.

И вот, благодаря чистой случайности, Бетховен узнал, что Гайдну неинтересно с ним заниматься. Вышло это так. Автор известных немецких зингшпилей Иоганн Шенк однажды встретился в 1793 году с Бетховеном в доме аббата Гелинека[48] и был совершенно потрясен импровизацией Людвига. В своей автобиографии Шенк так описывает эту встречу: «Мое сердце с радостью отдалось восприятию музыки, когда Бетховен, весь предавшись своему воображению, с юным жаром смело вторгался в отдаленные тональности, чтобы выразить могучие страсти. Вот он начал путем приятных модуляций подготовлять небесные мелодии — высокие идеи, часто встречающиеся в его произведениях. После того как артист так мастерски показал свою виртуозность, он изменил нежные, печальные, страдальческие, трогающие эффекты на радостные звуки, доходя до шутливой небрежности. Во всей этой импровизации не было ни бледных повторений, ни бессодержательного склеивания неподходящих друг к другу мыслей, ни, тем более, лишенного силы дробления аккордов на арпеджио[49]. Это был ясный день, полный света». Вскоре после первой встречи Шенк посетил Бетховена. «На его конторке я увидел несколько простейших упражнений в контрапункте и сразу обнаружил ошибки, не исправленные Гайдном…» Взбешенный Бетховен тут же согласился на предложение Шенка заниматься с ним втайне от Гайдна. После исправлений Шенка Бетховен переписывал упражнения заново и относил их Гайдну.