Евгений Плющенко - Другое шоу

Мне кажется, ей дано быть тренером, ведь она очень сильная женщина. Мама удивительно чувствует ребенка, спортсмена, видит слабые и сильные стороны, может настроить его на нужную волну, на волну победы. И если бы она сейчас взялась тренировать ребенка, то обязательно воспитала бы из него чемпиона. Я могу предоставить ей такую возможность, обеспечить все необходимые условия. Просто сейчас у нее нет ни желания, ни сил — весь свой потенциал она отдала мне, своему сыну. И она действительно уже воспитала одного чемпиона. Его фамилия Плющенко.

Уже позже, когда я зарекомендовал себя на международной арене как чемпион, появились мои фирменные каскады.

Они возникали совершенно случайно. Я уже легко прыгал четверным и тройным тулупом, каскад из двух прыжков.

И на одной из тренировок мы с тренером решили попробовать объединить эти три прыжка в один большой каскад. Я прыгаю четверной, приземляюсь и, стоя на месте, отталкиваюсь и снова взлетаю в воздух. Делаю три оборота и приземляюсь. И опять, не разбегаясь, делаю уже двойной прыжок.

У меня получилось! Этот каскад неимоверно энергоемкий. После него, особенно поначалу, с непривычки чувствуешь себя совершенно разбитым, словно провел несколько часов интенсивной тренировки.

Но именно во время самих прыжков вырабатывается совершенно фантастический адреналин. Ты идешь на элемент, чувствуешь, какой он трудный, как он важен для тебя, ты жаждешь его сделать. А после того как он наконец получается, сил не остается больше ни на что. Ты выжат.

Впервые с каскадом 4-3-2 я выступил на этапе международной серии ISU Гран-при в 2004 году. И занял первое место. С тех пор этот каскад называют «каскадом Плющенко».

А спустя два года я замахнулся на более сложный каскад. И он тоже получился: четверной тулуп — тройной тулуп — тройной риттбергер. Его я впервые продемонстрировал в 2002 году, на этапе Гран-при, и его тоже назвали моим именем.

Но не только упорство, многочасовые ежедневные тренировки, моя гибкость и способности помогают мне добиваться вершин в спорте. Иногда происходят вещи совершенно необъяснимые.

2004 год. Чемпионат мира в немецком городе Дортмунде.

После короткой программы я стал первым.

Иду на жеребьевку, и мне выпадает последний номер.

После разминки стою за кулисами. Я не вижу своих соперников, но слышу реакцию трибун. Выступает первый спортсмен — аплодисменты. Второй — аплодисменты еще сильнее. Третий — овации!

Я спрашиваю у тренера, что там, на льду, происходит. Мне говорят, что все катаются идеально. Ни одного сорванного прыжка.

Это значит, что мне обязательно надо сделать все по максимуму — прыгнуть два четверных прыжка и два тройных акселя и ни в коем случае нельзя допустить ни одной помарки. Любая самая микроскопическая неточность будет учитываться судьями.

Я выхожу на произвольную программу.

И вдруг на четверном прыжке реально понимаю, что сейчас упаду. Я должен был упасть! Но в этот момент произошло что-то необъяснимое — как будто кто-то помог мне, крепко взял за предплечье и приказал: «Стоять!»

Наверное, в тот момент рядом со мной был мой ангел-хранитель. И этот случай не единственный. Позже похожая история повторилась на Олимпиаде в Турине, где я стал олимпийским чемпионом.

Я верю в Бога. Родители окрестили меня, когда мне было пять или шесть лет. Я сам упросил их об этом.

Я видел у других ребят крестики и однажды спросил у мамы:

— А почему у других детей крестики есть, а у меня нет?

— Потому что они крещеные, а ты нет!

— Я тоже хочу покреститься!

Мама рассказывала, что она тогда очень удивилась моему желанию — я озвучил его с таким серьезным видом!

Мама рассказала мне о Боге, об обряде крещения, и меня окрестили.

К своему крестику я относился трепетно. Во время тренировок всегда проверял, на месте ли, переживал, как бы мой крестик не потерялся.

Вера для меня — это очень серьезно. Я хожу в церковь. Но всегда только в одиночестве, когда того требует душа.

Я знаю, что Бог наделил меня талантом. Без него я был бы ничто. Но также я знаю, что талант налагает на меня огромную ответственность. Я должен раскрыть все, что мне дано. А для этого надо работать. Работать очень много и грамотно.

Когда мы с Алексеем Николаевичем приступаем к подготовке новой программы, все начинается с изучения материала. Это похоже на то, как режиссер с актером работают над ролью. Несколько лет назад мы готовили программу «Памяти Нижинского». Мы ходили в музей, я читал о нем биографическую литературу. Меня потрясла судьба этого великого танцовщика: мама отвела мальчика в частную балетную школу, его приняли туда и начали учить. Это перекликалось с моей судьбой, было очень знакомо. А потом в его жизни появились трагические мотивы, их надо было понять и прочувствовать.

Ни одной видеозаписи Нижинского до нашего времени не дошло, и мы с Мишиным пытались восстановить его образ и пластику по фотографиям, что-то додумывали.

К тому времени я уже познакомился с талантливым венгерским скрипачом Эдвином Мартоном, и он сделал оригинальную скрипичную композицию для этой программы. Я выступил с ней в 2003 году, на этапе Гран-при.

Музыка — это всегда что-то божественное. Люди, которым дано сочинять талантливые мелодии, наделены этим даром свыше. Таких людей надо беречь и ценить.

А музыка для моих программ возникает по-разному. Иногда случайно.

Я услышал по радио песню Игоря Корнелюка, которую он написал к телесериалу «Бандитский Петербург», и понял, что должен кататься под нее. Мы с Алексеем Николаевичем попросили Игоря обработать ее для моей произвольной программы. Корнелюк сделал более сорока версий для моей программы, потому что мне необходимы были акценты в его музыке в тех местах, где я делаю свои прыжки, вращения и дорожки.

Чаще всего я слушаю музыку по радио, в машине. Слышу мелодию, представляю себя на льду. Потом мы обсуждаем мелодию с тренером, хореографом, я советуюсь с мамой. И если все пазлы складываются, получается очень интересная программа, которая звучит, запоминается, остается в твоей душе и в душах зрителей.

12. Американская мечта

— Женя, давай сделаем из тебя качка, — предложил мой друг и хореограф Давид Авдыш.

— Какого качка? А бицепсы-трицепсы где возьмем? Я же спортсмен, который сидит на постоянной диете.

У спортсменов-одиночников своеобразная фигура. Ноги — сильные и накачанные, а руки тонкие. Центр тяжести обязательно должен находиться внизу, иначе ни четверные прыжки, ни каскады не получатся.