Мэтт Дикинсон - Другая сторона Эвереста

Оставшиеся недели прошли в сборах снаряжения, тренировках для поддержания спортивной формы и ещё в массе хлопот, которые всегда предшествуют серьёзным экспедициям.

31 марта все члены экспедиции впервые собрались вместе в аэропорту Гатвик. Отсутствовали только Роджер Порч и Ричард Купер, которые добирались до Катманду самостоятельно. Мы чувствовали себя не в своей тарелке со своими грудами сумок и голубых экспедиционных бочек, становясь в очередь на регистрацию на «Непальские королевские авиалинии» среди отдыхающих, отправляющихся на Тенерифе и Махон.

Руководитель нашей экспедиции Саймон Лав тоже был здесь. Одетый в плотную куртку, он выглядел обеспокоенным и разгоряченным. Длинные волосы Саймона были собраны на затылке в «конский хвост», он работал менеджером в «Гималайских королевствах» с 1993 года, после демобилизации из армии. Он ходил на Эверест дважды, в 1998 году с севера по западному гребню и в 1992 году по тому же гребню, но с юга. Оба раза он поднялся выше 8000 метров. Саймон носил очки и имел слегка хипповый вид, но, тем не менее, мог настоять на своем, что он немедленно и доказал, убедив «Непальские королевские авиалинии» сбросить несколько тысяч фунтов с доплаты за излишний вес нашего багажа.

Второй в команде после Саймона Мартин Барникотт, известный по прозвищу «Барни», был тоже здесь, обутый в ветхие мокасины из тюленьей кожи. У Барни был внимательный взгляд человека, проводящего свою жизнь в горах. Казалось, что он сканирует углы зала отправления в ожидании схода лавины. Застенчивый по природе, он имел репутацию, как мне было известно, одного из лучших высотных гидов. Он взошел на Эверест в 1993 году в составе «Гималайских королевств», и теперь в восхождении Брайана ему отводилась главная роль.

Если наша экспедиция станет успешной для Барни, он может оказаться единственным британским альпинистом, взашедшим на Эверест с севера и с юга.

Сандип Дилон, врач экспедиции, был занят последними сборами, запихивая стерильные тампоны и зловещего вида приборы в огромную бочку. Сандип, капитан 23-го парашютного полевого госпиталя, расположенного на военной базе в Альдершоте, добился увольнительной, чтобы присоединиться к нашей экспедиции за свой счет. Он находился на финальной стадии своей программы, выполнение которой отняло три года его жизни — стать самым молодым покорителем Семи Вершин, высочайших точек всех континентов: Килиманджаро, Мак-Кинли, Аконкагуа, Эльбруса, Пирамиды Карстенса и Maccива Винстона. Исполнение этого проекта бросало его в самые удалённые уголки земли и привело на грань финансовой катастрофы.

В его списке оставался один Эверест, попытку восхождения на который он вряд ли сможет повторить в своей жизни. Для её осуществления он взял кредит в банке $20 000, который ему придется выплачивать многие годы. Этот факт вместе с большими ожиданиями его командиров означал, что Сандип был обречен на успех.

Тор Рассмусен. норвежский участник экспедиции, прилетел из Осло днем ранее и имел измученный вид, какой бывает у каждого, кто провел многие часы в ожидании. Он был обладателем черного пояса по каратэ и смотрел на мир серыми глазами из-под впечатляюще кустистых бровей. Тор был невысок с мускулатурой высококлассного атлета. Его рукопожатие могло сокрушить косточку авокадо. Саймон ходил вместе с ним на Аконкагуа и высоко оценил его силу на большой высоте.

Хорошенькая невеста Киса тоже была здесь и выглядела слегка ошеломлённой, вынужденная прощаться с будущим мужем, в то время как свадьба должна состояться всего через два месяца. Понимая, что планировать свадебную церемонию в последнюю минуту по возвращению Киса будет слишком поздно, они обсуждали её и поездку членов семьи (большое количество родственников Киса должны были прилететь в Торонто из Голландии) до самого выхода на посадку.

Брайан прибыл со своей семьей и с единственной подозрительно легкой сумкой. У остальных же было множество разбухших до предела тюков, в которые были запихнуты тысячи необходимых предметов. Только одна из моих сумок, сумка с запасом продуктов, была больше всего его багажа. Он выглядел так, как будто собирался на выходные в деревенский отель.

— Где же все ваши вещи? — спросил я его.

— Вот, всё, — Брайан похлопал по сумке.

— Не может быть.

— Всё остальное я куплю в Катманду. Там можно раздобыть чего угодно. Я готов был возразить, но Брайан вдруг преобразился. Он заметил, что Кис вынул камеру и приготовился к съёмке. Актёр до мозга костей, он не мог упустить возможность покрасоваться перед камерой.

— Мой главный совет, Кис, никогда не останавливайтесь на ночлег под французами. Они нагадят на вас с высоты.

Увидев, что камеры прекратили свою работу, Ал Хинкс набрал горсть ярко раскрашенных наклеек и стал ходить от одной бочки к другой, наклеивая на них логотипы фирм-спонсоров.

— Эй! — закричал, смеясь, Саймон, — не думаешь ли ты, что мне могут не поправиться эти наклейки на моих бочках.

— Нет, — сказал Ал, продолжая приклеивать.

Мы отсняли прощание Брайана со своей женой Хильдегард и дочкой Розалин, и стали прощаться сами.

Я пошёл с Фионой к парковке и убедился, что она правильно выбрала автомат для оплаты стоянки.

За последние двенадцать лет мы провели в этом аэропорту очень много времени, но в этот раз мы держались друг за друга крепче, чем обычно.

— Не беспокойся. Это только кино, как обычные съёмки.

— Только возвращайся целым и невредимым, а не то я всерьёз уйду. С этими словами она улыбнулась, вытерла слёзы и уехала, послав воздушный поцелуй через окно.

Через пятнадцать часов, после остановки во Франкфурте, мы прибыли в Катманду без огромной бочки медицинского оборудования и лекарств, которые Сандип так тщательно готовил. Десятки факсов и телексов были посланы в Лондон и Франкфурт, чтобы её разыскать.

Нетерпеливая толпа носильщиков загрузила наше снаряжение в задний багажник пикапа, который тут же изверг из себя струю черного дыма. Мы последовали за ним на раздолбанном автобусе по задворкам Катманду, уворачиваясь на высокой скорости от грузовиков и объезжая странную корову, бесстрастно сидящую посреди дороги.

Щурясь от раннего утреннего света, ошеломлённый после бессонного ночного полета, я мысленно вернулся к своей первой поездке в Катманду во время моего первого сольного путешествия, когда мне было восемнадцать. Я вспомнил тихий, спокойный город, где самыми громкими звуками в городском шуме были звуки колокольчиков велорикш. С 1978 года много изменилось. Теперь улицы были заполнены удушливым дымом плохо отрегулированных моторов грузовиков со стройматериалами, спешащих к своим стройкам, и навязчивыми таксистами. Над входом в наш отель был натянут ошеломляющих размеров баннер. На нём огромными буквами было намалевано: «Саммит-отель приветствует экспедицию „Гималайских королевств“ на Эверест 1996 года (с севера)».