Рюрик Скьёльдунг - Олег Львович Губарев
8. Титул «каган» был аналогом императорского. Невозможно было стать императором, не разделяя соединенной с титулом политической традиции или, более того, не имея о ней представления. То есть невозможно было стать каким-нибудь «ладожским» императором.
Относительно нескольких упоминаний «кагана русов» в арабских и древнерусских источниках, что считается основным доказательством, поддерживающим данную гипотезу (Коновалова 2007а: 118), Толочко рассматривает каждый случай отдельно.
А. П. Толочко не считает, в отличие от А. В. Назаренко, что в ответе Людовика II на письмо Василия I «"норманнам", управлявшимся собственным каганом, не видно никакого иного соответствия, кроме руси» (Назаренко 2012: 17).
1. Толочко считает, что с точки зрения логики вовсе необязательно, чтобы «всем отрицаниям в письме Людовика симметрично соответствовали положительные утверждения в письме Василия», как обычно это предполагается.
2. Толочко указывает, что Людовик мог поддерживать мнение Василия, только проявляя при этом большую эрудицию. Он отмечает, что так и произошло с титулом вождя болгар.
«Цитирование письма Людовика, как правило, обрывают как раз перед этим утверждением, чтобы избежать неловкости: пришлось бы признать, что Василий I утверждал, будто византийский двор признаёт за болгарским монархом титул каган. Этого не было: Константинополь определял ранг болгарского владетеля как князя (архонта), да и в самой Болгарии, ни в тюркской, ни в славянской номенклатуре титул каган неизвестен» (Толочко 2015: 150).
О том же говорит В. Я. Петрухин (Петрухин 2001а: 141). Правда, на это А. В. Назаренко возражает, что из ответа Людовика следует, что в письме Василия I вождь болгар был, якобы, назван princeps, а чему соответствовал этот титул, непонятно (Назаренко 2012: 16–17 прим. 11). Тем не менее, соображения А. П. Толочко и В. Я. Петрухина кажутся достаточно убедительными. Кроме того, Толочко отмечает, что сопоставление nortmanni из письма Людовика с русью вероятно, но не обязательно верно. В завершение дискуссии Толочко напоминает, что «источниковедение несуществующих текстов невозможно», поэтому обсуждать содержание недошедшего до нас письма Василия I бессмысленно.
3. Относительно упоминания «кагана русов» у Ибн-Русте и в «Худуд-аль-Алам» Толочко считает, что у мусульман бытовало какое-то предание о вожде русов как «кагане». Но считать эти известия достоверными мешает сообщение Ибн-Хордадбеха, датируемое именно IX веком, где в каталоге различных титулов правителей разных стран каганами названы только властители тюрок, тибетцев и хазар. По мнению Толочко, речь вообще может идти в сообщении Вертинских анналов о признании русами, торговавшими на территории Хазарии, власти хазарского кагана.
4. Что же касается наделения титулом «кагана» русских князей в «Слове о Законе и Благодати» Иллариона и в «Слове о полку Игореве», то после завоевания Хазарии Святославом и включения хазар в число поданных русских князей, такой титул вполне понятен, хоть и редко употребим.
Кажется, что кроме И. Г. Семенова (Семенов 2010: 4) никто не обратил внимания на то, что принятие титула «кагана» вождем эфемерного скандинавского вождества было вообще-то самоубийственной политикой. Особенно при предполагаемой некоторыми историками, сторонниками «Русского каганата», южной локализации этой Руси. При тесных отношениях Византии и Хазарии принятие такого титула вождем-самозванцем должно немедленно стать известным хазарам, послужить прекрасным casus belli и немедленно вызвать военную акцию хазар. При северной локализации свеонской Руси принятие такого титула было безопаснее, поскольку хазары едва ли пошли бы в лесную зону. А. Амальрик считал, что так перевели византийцам хазары, говоря о русах, незнакомый им титул «конунг», заменив его известным и им, и византийцам титул «каган» (Амальрик 2018: 58).
Можно по-разному относиться к данной критике оксюморона «Русский каганат», но то, что в этом термине сочетается несочетаемое, делает его, на мой взгляд, непригодным к употреблению в исторической науке.
3.6. Источники о свеонской (долетописной) Руси
История Древней Руси начинается с нескольких достаточно спорных сообщений и одного достоверного (не считая тех косвенных упоминаний представителей византийской знати со скандинавскими именами, которых я упоминал чуть выше). Согласно К. Цукерману, у нас есть шесть упоминаний в источниках о первом вождестве древних русов (Цукерман 2001: 56–57). Кратко перечислим их.
1. Свидетельство Вертинских анналов под 839 г. о византийском посольстве к императору Людовику Благочестивому и прибывших вместе с ним «искателях дружбы» от некоего народа Rhos, которые сообщили, что их вождя зовут Chacan. После расследования, назначенного императором, заподозрившим в них exploratores данов, враждебных империи, выяснилось, что они свеоны.
2. Весной 871 г. император Людовик II Италийский в ответе на письмо византийского императора Василия I указал, что империя признает титул кагана только для вождя аваров, но не хазар и норманнов.
3. Сообщение Ибн Русте об «острове русов», протянувшемся на три дня пути, окруженном болотами, и о том, что государь этого народа носит титул «кагана русов». Сюда же К. Цукермэн относит сообщение Ибрагима Ибн-Якуба об обращении цанаров (санаров) за помощью к византийскому императору, хазарскому государю и вождю ас-сакалиба. Это первая группа свидетельств, в целом современных описываемым событиям. Вторая группа сообщений относится ко времени на двести лет позже.
1. Митрополит Киевский Илларион в «Слове о Законе и Благодати» называет «каганами» Владимира и его сына Ярослава.
2. Граффити на стене собора Святой Софии Киевской содержит мольбу о божественном избавлении не названного по имени «кагана нашего».
3. В «Слове о полку Игореве» назван «коганом» Олег, сын Святослава.
Другие историки относят к возможным сообщениям о начальной Руси сообщения в житиях св. Стефана и Георгия о набегах руси на Сурож и Амастриду, о которых одним из первых сообщил А. В. Горский (Горский 1844). В. Г. Васильевский детально проанализировал эти сообщения и постарался выделить достоверные факты (Васильевский 1915). А. А. Васильев пересмотрел аргументы Васильевского и критически отнесся к сообщениям о набегах русов на Сурож и Амастриду. Ранее к числу таких агиографических упоминаний ранней руси относили также набег руси на о-в Эгину. Считалось, что этот набег упомянут в «Прологе» к житию преподобной Афанасии (Слабченко 1942: 129; Мавродин 1949: 22; Артамонов 1962: 365).
Данное упоминание ранней руси, скорее всего, происходит от ошибочного перевода с греческого этнонима арабских (берберских) пиратов-мавров, Маurousioi, как «русские» в житии преподобной Афанасии Эгинской (Talbot 1996; Шорохов 2014: 142–143; Шорохов, Мещенина 2016). Хотя иногда ссылки на данное сообщение продолжают появляться (Азбелев 2011: 140). Что является лишним доказательством того, что к любым сообщениям о ранних появлениях русов на исторической арене нужно относиться критически и с большой осторожностью.
Историография вопроса приведена в работе Г. Г. Литаврина (Литаврин 2000: 24–36). Современные историки склонны больше доверять сообщению о набеге на Амастриду и в гораздо меньшей степени сообщению о набеге князя Бравлина (Браваллина) на Сурож. О достоверности этих сообщений до сих пор идут споры.
То,
