«Крот» в генеральских лампасах - Владимир Матвеевич Чиков
Джон, убедившись в искренности Топхэта, самодовольно улыбнулся и стал на все лады нахваливать его. Это понравилось Полякову, и он начал выдавать американцу сногсшибательную информацию:
— о содержании кодовых книжек и шифровальных таблиц, системе хранения шифродокументов и правилах работы с ними;
— об организационной структуре ГРУ; о существующих формах связи Центра с загранаппаратами; методах работы с агентурой; недавно проведенной реорганизации ГРУ;
— о порядке подбора лиц для работы в нелегальной разведке, а также о системе подготовки разведчиков-нелегалов и маршрутах их вывода на нелегальное положение за границу;
— о перспективном плане ГРУ по созданию новых нелегальных загранточек в Америке;
— об агентах, находившихся на связи у офицеров резидентуры А. И. Галкина, А. И. Галагана, М. Г. Мартынова.
Джон Мори поблагодарил Топхэта и, словно вспомнив что-то, спросил:
— В первую командировку в США прилетал в Нью-Йорк некто Павлов. Какую должность он занимает тогда в ГРУ? И с какой целью он был командирован сюда?
— Он был в то время старшим офицером. Между прочим, Анатолий Георгиевич Павлов — приемный сын маршала Ворошилова, а женат на дочери известного вам наркома Фрунзе. Приезд его сюда был связан с переориентацией работы нашей резидентуры на добывание военно-технической информации.
Джон энергично тряхнул головой и сказал:
— А теперь я готов ответить на ваши вопросы.
И Поляков спросил:
— Меня очень интересует, кто выдал супружескую пару нелегалов Таировых? Они же Троповы? Не подполковник ли Попов[14] это сделал?
— А почему это вас так интересует?
— Потому что Таировы мне небезразличны. Я занимался их подготовкой в Центре и разработкой плана вывода в США.
— О’кей! Тогда скажите, кем был Таиров до работы в вашей военной разведке?
— Сначала он был морским офицером, потом прошел у нас спецподготовку и после этого стажировался в Англии. Там он был в качестве дежурного коменданта советского посольства. А весной тысяча девятьсот пятьдесят пятого года мы вывели его на нелегальное положение в США. В Нью-Йорке он сдал экзамены в Колумбийский университет. В то время я находился уже здесь и осуществлял связь с ним — проводил тайниковые операции, направлял на его почтовый ящик тайнописные инструкции и указания.
Упоминание о работе Таирова в гражданской должности вызвало у фэбээровца недоумение: как можно было направлять на нелегальное положение человека, стажировавшегося в Англии на легальной должности?
— Единственное, о чем могу вам еще рассказать достоверно, — продолжал Топхэт, — так это о проведении операции по выводу Таировых из США. Советская группа по контролю эфира в Нью-Йорке путем прослушивания приемников «Хамерлунд» и «Хеликрафтер» перехватывала радиопереговоры вашей службы наружного наблюдения. Благодаря радиоперехвату нашей контрразведки было установлено, что ФБР ведет слежку за так называемыми Диком и Парки. Это были супруги Таировы. В последующем вы сменили им клички на Дага и Хэн. Когда Хэн сама обнаружила за собой слежку, то она сразу дала нам знать. В связи с возникшей угрозой провала и возможного ареста Таировых мы передали им через запасной тайник новые паспорта, деньги и указание немедленно выехать в Канаду, а затем перебраться в Советский Союз. Они успешно это сделали. Вот, собственно, и все.
— О’кей, мистер Поляков. — Американец посмотрел на часы, потом на Топхэта и извиняющимся тоном произнес: — Прошу простить, что я задержал вас на большее, чем обычно, время. Почти на два с половиной часа. Не представляю, как вы будете теперь отчитываться за такое долгое отсутствие перед своим руководством?
— Не беспокойтесь, мистер Мори, — улыбнулся Топхэт. — Я всегда при уходе из представительства разрабатываю для себя подстраховочный вариант. Недавно я установил контакт с неким Ричардом Киршманом, с которым познакомился два года назад на приеме в Военно-штабном комитете. Очевидно, он вам тоже знаком?
— Это не имеет значения, — уклонился от прямого ответа Джон. — Продолжайте, пожалуйста.
— Так вот в случае возникновения вопроса о долгом моем отсутствии я пойду на маленький обман: скажу, что встречался с Киршманом. Думаю, что мой невинный обман пойдет на пользу нашему общему делу…
— Да, это так, — согласился Джон. — Главное, вы сохраните себя для работы с нами. Итак, на сегодня все. В следующий раз мы встретимся ровно через месяц, как говорят у вас на Руси, на Крещение Господа Бога, то есть 19 января следующего года.
Пятница, 22 декабря, штаб-квартира ФБР
После доклада директору ФБР полученных от Топхэта сведений начальник отдела Джеймс Нолан пригласил, как обычно, Джона Мори. Когда тот вошел в его кабинет, Нолан даже не обратил на него внимания, продолжал задумчиво глядеть в окно.
— Что случилось, Джеймс? — спросил его Джон.
Несколько секунд начальник отдела смотрел на него с расстроенным видом, потом сказал:
— Я только что вернулся от мистера Гувера. После встречи с ним у меня остался неприятный осадок на душе…
— Это чем же осадил он вашу стальную душу? — прервал его Мори.
— Ты не поверишь, но именно своим недоверием Топхэту он и расстроил меня. Сначала высоко оценил информацию агента о советских нелегалах и их связниках, а также другие сведения, полученные тобой на последней явке. Потом вдруг засомневался в том, что Топхэт мог обладать такими обширными и ценными сведениями.
Информация, которую начал сливать американцам Поляков, казалась для них чудом, и поэтому они продолжали не доверять ему. А происходило это потому, что бежавший на Запад в конце 1961 года сотрудник хельсинкской резидентуры ИГУ майор Анатолий Голицын, оказавшись потом в США, убедил директора Управления контрразведки ЦРУ Джеймса Энглтона в том, что КГБ внедрил в Лэнгли своего «крота», а для его прикрытия засылает в Америку перебежчиков из Советского Союза. Главная цель такой операции — ведение в США массированной дезинформации, рассчитанной на дальнюю перспективу. И вот в эту голицынскую теорию Тощий Джим — так за глаза называли Энглтона — поверил настолько серьезно и глубоко, что каждого перебежчика из СССР и изменника Родины стал считать частью тайного плана КГБ. В этом он убедил даже директора ЦРУ Аллена Даллеса. Опровергать же это и доказывать обратное никто не собирался: все боялись попасть впросак и быть уволенными за непрофессионализм и потерю бдительности. Поэтому даже у директора ФБР Эдгара Гувера возникли серьезные подозрения в отношении достоверности сведений Топхэта.
— Извини, Джеймс, — продолжал Мори, — но пройдет какое-то время, и Гувер поймет, что в лице Топхэта мы получили ценнейшего агента за всю историю ФБР. Да за такого источника информации, как Топхэт, нам надо теперь каждодневно благодарить Всевышнего! Мы же проникли с его помощью в советский разведцентр, где создается и откуда
