Рома Зверь - Дожди - пистолеты

Например, какие-то жилетки прикольные, рубашки, майки с какими-то странными надписями, интересными рисунками. Вытертые кожаные пиджаки. У меня была майка совершенно дикого цвета. Я сам делал: брал обычную футболку и хлорный отбеливатель с помощью кисточки или брызгалки размазывал по футболке. Она получалась в разводах. Даже буквы можно было писать. Безрукавка с изображением инь-ян. Была очень смешная розовая майка, на ней нарисованы два оленя из какого-то мультика, и они что-то там друг другу говорят. Очень смешная. Из хенда же был и берет. Рубаха с какими-то рукавами, как у принца. Апаш называется, да? С воротником стоячим, с завязочками. Прынц, йоптель! Был подаренный кем-то самодельный ремешок из военной бляхи, чуть ли не зоновский. Весь в клепках каких-то, рисунках. Нет, я каким-то модником в компании не считался. Но ты же понимаешь, что одежда — это еще одна возможность выразить себя. Какая там мода, каждый одевался так, как хотел и мог.

Была мода на вещи, которые продаются на рынке. Что привозили из Турции челноки, то и было. Все заражались этим. Хренью. Одно время были модны черные куртки из легкого, слегка прорезиненного материала, который блестел. Все ходили в этих куртках. А до этого — свитера были с вышивками. Орел какой-нибудь — вьетнамские дела. Есть же мода провинциальная, которая никакого отношения к столичной, а уж тем более мировой не имеет. Какая-то полутурецкая-полународная. Она живет по своим законам. Если привозят на рынок какой-то товар, то волей-неволей его начинают все носить, начинает нравиться. «Ой, наверное, это все сейчас носят». И все покупают. Рубашки с воротничком-стоечкой. Куртки дутые. Кроссовки и спортивные штаны — обязательно. Они тоже менялись: одно время было модно, чтобы по бокам на клепках могли расстегиваться. Короче, что привозилось в город, то и модно.

А еще было модно сережку в ухе носить. Даже я проколол, когда на ПМК еще жил. Мне как раз Наташа, девушка Ивана, пробивала ухо. С какой-то подругой. Помню, они мне долго терли одеколоном ухо, чтобы не чувствовать боли. И иглой пробили. Был жуткий треск — хрясь! Вставили серебряную с крестиком сережку. Она вскоре загноилась, мне было лень ее вертеть туда-сюда и одеколоном смачивать. Я два дня поделал все это, потом подумал, да ну ее! И она у меня заросла моментально. А так все ребята вокруг ходили с сережкой, обязательно в левом ухе. Я помню, это было очень всем важно: в левом — нормальный пацан, в правом — пидор.

ХУДОЖЕСТВЕННОЕ И ТЕАТРАЛЬНОЕ

О том, чтобы как-то профессионализм свой повышать, не думалось. Да как его повышать-то было? Репетировать возможностей мало, постоянно в группе проблемы с составом: кто уйдет, кто придет, все же стали взрослеть потихонечку, кто-то работать пошел, кто-то женился. К тому же концертов практически не было. Так что музицирование, как ты говоришь, проистекало на каких-то хипповых тусах, вечеринках.

Не было никаких бардаков на этих тусах. Мы, конечно, хиппи были, но не настолько же! Нормальные нравы. Были пары, как в любой не очень глобальной тусне. Встречаются, встречаются, потом расходятся. И однажды ты приходишь в эту компанию с девушкой из того же круга. И потом оказывается, что раньше она встречалась вот с этим парнем, а до этого с тем. В этой же компании. Это нормально. А это — бывшая девушка того парня. А кто-то с кем-то раньше встречался. Вот так.

Были девчонки, которые просто мне помогали, например штаны бисером расшивали. Только для меня одного, вероятно, такой клоун был только один в городе. Как раз в этих штанах я и выступал в Ново-шахтинске. Две девушки-близняшки. Светловолосые студенточки педагогического института. Помогали на правах просто подружек. Какие еще эротические фантазии? Да ну тебя! Еще у них была подружка, которую каким-то боком занесло из Хабаровска. Она жила в однокомнатной квартире, и все ходили к ней тусить. Смотрели фильмы, музыку слушали. Сидеть на полу, пить вино — круто, да? Смотрели «The Boorx» — и концерт, и фильм… «Доре», Джанис Джоплин — вся фигня. Фильмочки, фенечки, штучки. Хипповые люди, цветочки-бабочки. Не металлисты — сатанисты-рэперы. Такие легкие люди. Сидеть на крыше и пить вино. Поехать в лес с палатками, играть в странные игры: сесть вкруг и что-то говорить друг другу. Природа — наше все. Девочки делали веночки из цветочков для нас, мальчиков. Коммуна еб-нутых людей. Та Настя была из этой тусы. Она исчезла, а народ остался. Замена Насте? Была там одна замужняя девушка. Не буду я об этом, хотя муж догадывался…

Это была, скорее, околомузыкальная туса. В ней люди интересовалась не только музыкой, но и книгами, фильмами, театром, живописью. Многим. Хочешь расскажу, как поехал поступать в театральное? Когда я был хиппи, у меня было много разных друзей патлатых. С одним из них мы и решили поступать. Звали его Игорь, он встречался с девушкой по прозвищу Малая. У Игоря кличка была — Люми. Он был очень веселый парень. Длинные волосы, рюкзак из штанов. Из джинсов старых — брючины отрезаны, и веревка вставлена как ремень. Это сейчас появились модные фирменные рюкзаки такого типа. А тогда просто джинсовый рюкзак, туда вино, сигареты. Джинсы зашил, веревку вставил, пацифик нарисовал — и красавела!

Мы поехали поступать в Новочеркасск. В филиал Ярославского Драмтеатра. Да, театра, ну и что? Мы, вообще-то, сначала хотели поступать в Ростовский педагогический университет на худграф. Художники, блин… После училища у меня не было никаких планов учиться дальше на строителя. Мне было достаточно. Глобальной идеи стать Великим Строителем у меня не было. К тому же я окунулся во всю эту тусовку. Игорь сказал: «Поехали! Поехали!» Ну а мне-то что? Я рисовать не умею, но в Ростов прикольно съездить.

Мы приехали, все дела. А там грековское училище, очень сильное. Ростовское Художественное училище имени Грекова. Люди туда поступали после художественных школ. И я — вообще рисовать не умею, на уровне ребенка лет восьми-десяти. Чертить, знаешь ли, не рисовать. У меня нет таких навыков. Помнишь, я тебе показывал свои рисунки? Кружочки какие-то, полная лажа. Все, что я умею, — просто размазню. Красиво, мне нравится. Абстракция. Ракету какую-нибудь нарисовать, заляпать ее краской — вот у меня такая картина…

Мы приехали, нам поставили какие-то предметы под натюрморт. В общем, я так и нарисовал. Все кривое, закрасил краской жирно, не поскупился. Мы сдали работы. Там сразу говорят результаты, часа два проходит, и они зачитывают, кто поступил. Наших фамилий не было, конечно. Там когда работы собирали, все понятно было.

И мы вышли из университета: два непризнанных художника — два красавца, феньки по локоть. Игорь говорит: «Ну и пошли вы все в жопу! Мы все равно художники! Не поняли вы ничего!»