Над планетой людей [Алексей Леонов] - Михаил Фёдорович Ребров
Включилась «Заря»:
— «Алмазы», вам разрешается ручная посадка на следующем витка.
Короткая пауза, и командир «Восхода-2» передал в эфир:
— «Заря»! Я «Алмаз-один». Вас понял. Нам разрешена ручная посадка на восемнадцатом нитке.
В эти тревожные секунды у ним не было ни страха, ни растерянности. Казалось бы, естественная боязнь остаться на орбите может создать нервозность и суету, может помешать логическому мышлению, заглушить рассудительность. Но боязни не было. Напротив, появилось какое-то особое чувство собранности и даже интереса: оказалась возможность опробовать и испытать новое, сделать еще одно важное дело.
Корабль снова вышел на финишную прямую. По расчетам, тормозную двигательную установку надо было включить в 11 часов 35 минут 44 секунды. С помощью ручной ориентации Беляев чуть развернул корабль. Теперь надо удержать его в этом положении. Нажата кнопка. Мгновенно прекратилось состояние невесомости. Значит, ТДУ включилась. Все сработало. Все нормально. Перегрузка. Отделение приборного отсека. За стеклами иллюминатора начало бушевать пламя.
Спускаемый аппарат камнем летел вниз. Впереди уплотненная плазма, позади — бездна космоса. Мысль работает со скоростью приборов — их показания фиксировались космонавтами мгновенно. Точно невидимые нити связали мозг человека с не знающим эмоций организмом аппаратуры. Перегрузки уменьшаются. Иллюминатор заметно почернел…
Отстреливается крышка — и раскрывается тормозной парашют. Потом — основной. Легкий толчок — и отделяется теплозащитный экран. Облака раскололись. Темно-зеленым пятном стремительно надвигается земля…
Потом они вспоминали о том мартовском дне испытаний с улыбкой. Подшучивали друг над другом. Впрочем, так бывает всегда, когда волнения уже позади…
Они приземлились в районе Перми, в глухом лесу. Открыли люк. Морозная свежесть обжигала лицо, щекотала горло. Снег до пояса. Деревья, словно суровая стража, застыли- вокруг корабля…
Маленькая рация передала в эфир сигнал. Его приняли. Они знали, что к ним придут, что поисково-спасательная группа уже в пути. И они ждали.
Ночь пролетела незаметно. От сильного мороза трещали деревья, снег под ногами хрустел громко, как будто он сердился на людей.
Ярко пылал костер. Тепло его огня напоминало лесные костры детства. Блики света играли на лицах, на обгоревшей обшивке спускаемого аппарата «Восхода-2». Где-то стрекотал вертолет. Вдруг в той стороне, откуда они ждали солнце, раздался треск валежника. И снова — тихо. Потом треск повторился. Сомнений не было: к ним шли люди.
Работа без выходных
Пять лет шел он к своему первому старту. Бесконечные тренировки, занятия, экзамены, редкий и короткий отдых. И вот отзвучал в эфире над планетой его позывной «Алмаз-2», но в сердце остались слова, сказанные про себя в тот самый момент, когда оглянулся перед входом в корабль: «Не забывай меня, Солнце!» Были в этом восклицании, прозвучавшем в космической бездне, и глубокая, радостная откровенность, и непосредственная восторженность. Был и оттенок грусти: ведь они звучали как прощание.
Потом были торжественные встречи, чествования, многочисленные поездки, выступления на митингах… В водовороте событий он держался вроде бы и легко, но, оставаясь наедине с собой, терзался в сомнениях: а не превратится ли все это в праздность, которая оттеснит главное, лишит права на самоуважение, закрутит в вихре торжеств?..
В памяти часто всплывала откровенная беседа с Королевым. Главный говорил о будущем, спокойно и несколько скупо рисовал завтрашний день космонавтики. И была в его рассказе одна мысль, которую он настойчиво повторял и в других беседах. Став космонавтом, надо отчетливо представлять, что после непродолжительного изумления и восхищения подвигом первооткрывателей наступят трудовые будни. И тогда без труда можно будет отличить цвет от пустоцвета.
В минуты расслабления, когда он сам себе мог дать несколько часов отдыха, Сергей Павлович рассказывал о своей юности, о пути в авиацию, о первых ракетных стартах. Интересная и трудная биография академика Королева была для Алексея Леонова примером упорства и труда. Сергей Павлович любил повторять слова Жуковского: «Стыд тому, кто жизнь и время праздно тратит».
В учебе Алексей Леонов тоже следовал заветам Королева:
— Мысль, фантазия, сказка. Далее — расчет и, наконец, исполнение. Всем вам обязательно нужно участвовать в создании новых направлений технического прогресса. Что для этого требуется? Прежде всего труд. Труд усердный и постоянный. Вехи предстоящего маршрута в науку берусь вам подсказать: первое — запомнить, второе — понять, третье — рассказать своими словами, четвертое — написать по памяти, пятое — решить известные задачи по-новому, шестое — решить более трудные задачи, предлагаемые руководителями, седьмое — сформулировать предварительную рабочую гипотезу, наконец, восьмое — стать создателем нового направления. У каждого из вас в запасе много сил и времени. Постоянно учась, человек оказывается способным творить новое.
Новое… Это слово ассоциировалось в сознании Алексея с другим — «нужное». Наблюдая за стартом ракеты, представляя всю мощь двигателей носителя, он не переставал удивляться гениальности конструктивных решений. Что за сила скрепляет металл, из которого сделана ракета? Электросварка. Казалось бы, что удивительного? Ну сварка. Но ведь еще совсем недавно, уже после войны, ученые сомневались в ее прочности, спорили: выдержит ли нагрузки цельносварной мост? Мост, а не космический корабль! Но сварщик номер 1 академик Евгений Оскарович Патон доказал перспективность электросварки.
А так называемая холодная аварка? Когда Алексей готовился к полету и выходу в открытый космос, о холодной сварке в условиях большого разрежения не было достаточно достоверных сведений. Некоторые специалисты выражали опасения, что металлические детали, соприкасающиеся друг с другом, могут подвергнуться такой сварке. Нужен был эксперимент, и Алексей решил, что поставит его он сам. Еще до полета изготовил три металлические пластинки — железную, латунную и алюминиевую — и соединил болтами. При входе в космос положил их в наружный карман скафандра. Так они сказались в открытом космосе. После полета выяснилось, что никакой сварки не произошло. Тогда Алексей с видом победителя вручил пластинки Сергею Павловичу Королеву. Тот хитро прищурился и сказал:
— Тоже мне экспериментатор-самоучка! Они и не могли свариться: соединить-то их надо было не на земле, а в космосе, к тому же в кармане у тебя не ахти какой был вакуум — сам скафандр хоть и немного, но газит…
С того мартовского дня 1965-го прошло много лет. Он стал старше. Уже нет с ним его командира — капитана «Восхода-2» Павла Ивановича Беляева, одного из самых верных и надежных друзей…
Работа, тренировки, дела общественные. Каждый год приносил новые события. Он окончил Военно-воздушную инженерную академию имени профессора Н. Е. Жуковского, его приняли в Союз художников СССР, на съезде комсомола избрали членом ЦК ВЛКСМ, он вице-президент Общества дружбы СССР — Чехословакия… Незабываемыми были поездки в братские страны: Болгарию, Венгрию, ГДР,
