Пушкин - Иона Ризнич
Поэт был страстен по натуре и постоянно влюблялся, причем не без взаимности: женщинам Пушкин нравился. Когда он кокетничал с женщиной или когда был кем-то искренне заинтересован, разговор его становился необыкновенно заманчивым и увлекательным.
Должность в Министерстве иностранных дел предоставляла ему отличную возможность сделать карьеру. Но Пушкин был неусидчив и ленив до службы!
Он был принят в лучшем обществе, но вместо того, чтобы благоразумно завязывать нужные связи, напротив, дерзостью своей наживал себе врагов. Пускал обидные эпиграммы, начал писать свои первые вольнолюбивые стихи, за которые можно было и в крепость угодить. Казалось, он ничего не боится.
Многие светские дамы были добры к пылкому юноше с африканским темпераментом. А их мужья занимали высокие должности! Другой мог бы воспользоваться этим, чтобы найти себе протекцию – но не Пушкин. Он был на редкость бескорыстен в проявлении своих чувств и, казалось, вообще не думал о завтрашнем дне. Он всегда оставался самим собой и никогда ни под кого не подстраивался.
Яркий, оригинальный, необычайно живой, поэтичный, но порой и злой на язык Пушкин вызывал восторг, любовь, зависть, ревность… а иногда и ненависть. Кто-то пустил обидное прозвище «мартышка», «обезьяна». Оно приклеилось, и так дразнили Пушкина очень долго.
Болезни
Конечно, подобный образ жизни не мог не сказываться на здоровье молодого Пушкина. От природы он был крепким и сильным, к тому же еще в Лицее привык к физическим упражнениям, долгим пешим прогулкам, купанию и верховой езде. Но теперь не было ни прогулок, ни спортивных игр, зато добавилось безудержное пьянство. Так, на одном кутеже Пушкин побился об заклад, что выпьет бутылку рома и не потеряет сознания. Исполнив первую часть пари, он упал без чувств и только все сгибал и разгибал мизинец левой руки. Придя в себя, Пушкин стал доказывать, что все время помнил о закладе и что специально двигал мизинцем в доказательство того, что сознания не потерял. По общему приговору, пари было им выиграно.[33]
Тогда же Пушкин пристрастился к азартным играм, которые сделались его бедой на долгие годы: проигрыши не раз ставили поэта на грань разорения.
К тому же молодой человек частенько посещал публичные дома. В этом не было ничего необычного: практически все молодые люди пользовались услугами женщин легкого поведения. Поэт зачастил к некой Софье Астафьевне, содержательнице фешенебельного публичного дома, который посещала вся гвардейская молодежь Петербурга. Пушкин любил побесить бедную старуху притворной разборчивостью. Но больше всего злило старуху-сводню то, что Пушкин мог вдруг приняться расспрашивать девушек об их прежней жизни, а потом взять, да и уговорить жрицу Венеры расстаться с развратной жизнью и заняться честными трудом. Да еще и дать ей денег на выход! По этому поводу Софья Астафьевна даже жаловалась на поэта полиции как на безнравственного человека, развращающего ее овечек.
Средств контрацепции в те годы не существовало, и Пушкин во время амурных похождений подцепил какую-то инфекцию, которые в начале XIX века еще не отличали одну от другой и лечили одинаково – ртутью, иначе «меркурием». Ртуть сама по себе очень вредна, и она имеет свойство накапливаться в организме. Последствия ртутного отравления Пушкин испытывал всю жизнь.
«За старые грехи наказанный судьбой,
Я стражду восемь дней, с лекарствами в желудке,
С Меркурием в крови, с раскаяньем в рассудке —
Я стражду…»
– сокрушался он.
За всем этим последовали и другие более ярко выраженные болезни. Медицина начала XIX века еще не знала выражения «грипп с осложнениями», этот недуг тогда именовали «гнилой горячкой». Доктора опасались за жизнь Пушкина, вся его семья была в отчаянии. Недуг продлился шесть недель, но крепкое сложение и молодость возвратили Пушкина к жизни. Однако после этой жестокой горячки он лишился своей знаменитой шевелюры: голову пришлось обрить.
Пушкин и театр
Театр в России стал развиваться в XVIII веке. Во времена Пушкина театральные постановки стали уже любимым развлечением как светских людей, так и более бедной публики. Молодые люди могли посещать спектакли ежедневно. Тогда спектакли начинались рано, в шесть часов, а к девяти вечера уже заканчивались, так что «почетный гражданин кулис» после спектакля успевал как раз к разгару бала.
Как и теперь, в театральном зале были партер, ложи и балкон, иначе называвшийся галеркой или райком. Партер выглядел иначе, нежели современный. В нем было два отделения: кресла, или паркет, и собственно партер, пустое пространство за креслами, где зрители стояли. Кресла обычно покупали на спектакль или даже абонировали на весь сезон. Это были дорогие места, а стоячие стоили намного дешевле.
Многоярусный театральный зал мягко озарялся оплывающими свечами, установленными в многочисленных люстрах и канделябрах. Эти свечи во время спектакля не гасили, и стоящие в партере молодые щеголи частенько отвлекались от сценического действия и наводили лорнеты на ложи, рассматривая дам. Все дамы прекрасно знали, что их будут разглядывать и оценивать, и поэтому тщательно продумывали свои туалеты и прически, принимали изящные позы и не допускали ни резких движений, ни бурных эмоций. Только зрители райка могли позволить себе открыто проявлять восторг или, наоборот, недовольство игрой актеров.
Пушкин был страстным любителем театральных представлений. В силу природной живости характера он очень часто нарушал этикет, привлекая к себе всеобщее внимание.
После тяжелой болезни Пушкину пришлось обрить голову, и он вынужден был носить парик, который вовсе его не красил. Как-то, в Большом театре, он зашел в ложу к друзьям. Те усадили его, в полной уверенности, что в театре-то знаменитый проказник будет сидеть смирно… Ничуть не бывало! В самой патетической сцене Пушкин, жалуясь на жару, снял с себя парик и начал им обмахиваться, как веером… Это отвлекло зрителей от спектакля и вызвало всеобщий смех. Друзья стали унимать шалуна, он же, дурачась, со стула соскользнул на пол и сел в ногах, прячась за барьер, что опять вызвало хихиканье. Так Пушкин и просидел на полу во все продолжение спектакля, отпуская шутки насчет пьесы и игры актеров.[34]
Театральная школа находилась на Екатерининском канале. Конечно, у молоденьких актрис была масса поклонников. Поклонники эти каждый день прохаживались бессчетное число раз по набережной канала мимо окон школы, а воспитанницы училища смотрели в окна и вели счет, сколько раз пройдет обожатель: мерой влюбленности считалось число прогулок мимо окон. Пушкин тоже был влюблен в одну из воспитанниц и также прохаживался мимо окон школы. Воспитанницы
