Русская Италия - Сергей Юрьевич Нечаев
* * *
В Риме братья Брюлловы поселились в доме, где жили многие художники, в районе нынешней улицы Систина, неподалеку от дворца Квиринале. Карл Брюллов быстро сумел стать душой общества не только среди русских «артистов» (так тогда называли художников и скульпторов), но и среди более широкого круга русской дворянской и разночинской интеллигенции, оказавшейся по тем или иным причинам на берегах Тибра.
В основном русские художники жили в «артистических» кварталах Рима вокруг площади Испании, и в обед все сходились в недорогом трактире «Лепре» («Заяц»), чрезвычайно популярном у художников-иностранцев, а вечером встречались в «Кафе Греко», своеобразном интернациональном клубе людей искусства, обитавших в Риме.
О своем жилище Карл писал отцу:
«В моей мастерской находятся: Аполлон Бельведерский, Венера Медицейская, Меркурий Ватиканский, торс Белъведерский, нога Геркулеса [правая] и голова Аякса. Какое приятное и полезное общество!»
А Александр дополнял описание брата:
«Из нашего дома можно видеть древний Рим, где Колизей, хотя разрушенный, но прекрасный, заставляет забывать все окружающее, чтобы смотреть на него. Наш дом разделен от папского только одной стеной и маленьким переулком, посему мы можем видеть очень хорошо папский сад, где деревья, покрытые апельсинами, и трава гораздо зеленее, нежели летом, заставляют нас забывать, что уже январь месяц».
Рассказывал Карл отцу и о своих занятиях:
«Папенька! Если хотите знать, где я с десяти часов утра по шесть часов вечера, посмотрите на эстамп Рима, который у нас висел: там увидите маленький купольчик собора Святого Петра, первый дом по правую руку или по левую – это называется Ватикан».
Именно в Ватикане Карл Брюллов оттачивал мастерство, копируя фрески великих мастеров, ради чего, собственно, он и был отправлен в Италию. Сам он был убежден: чтобы создать что-то достойное, надо «пережевать четыреста лет успехов живописи». И он их без устали «пережевывал», делая бесчисленные копии с картин художников Возрождения, этюды с натуры и внимательно изучая богатейшее классическое наследие Рима. В свободное время брал уроки ваяния у знаменитого датского скульптора Бертеля Торвальдсена, жившего поблизости.
Знание немецкого и французского языков, а также быстрые успехи в итальянском, на котором Карл Брюллов вскоре мог свободно изъясняться и даже писать, способствовали тому, что в отличие от многих других русских художников он установил тесные связи с итальянскими скульпторами Чинчиннато Баруцци и Иньяцио Фумагалли, с римским археологом и востоковедом Микеланджело Ланчи, ведущими артистами «Ла Скала» и других итальянских театров. Со многих из них Брюллов написал замечательные портреты.
Руководил русскими художниками в Риме Винченцо Камуччини, итальянский живописец академического направления, господствовавшего в это время и в официальном русском искусстве.
По правилам в качестве отчетной работы Карл Брюллов должен был сделать копию с какого-нибудь классического произведения. По инициативе русского посольства в Риме ему досталась «Афинская школа», фреска великого Рафаэля из папского дворца в Ватикане. Помимо этого художник делал много портретов и постепенно начал приобретать известность, а с нею – и немногочисленные пока заказы.
Через некоторое время Карл Брюллов отправил в Петербург на одобрение Общества поощрения художников свою первую работу, которая называлась «Итальянское утро»: на ней молодая женщина, приспустив блузу, умывалась у фонтана на фоне яркой южной зелени, пронизанной лучами солнца. Эта картина датирована 1823 годом. За ней последовали многочисленные жанровые картины: знаменитый «Итальянский полдень», «Прерванное свидание», «Лаццарони на берегу», «Монахини монастыря Святого Сердца в Риме, поющие у органа» и многие другие работы.
Глядя на эти работы, можно утверждать, что по-настоящему жить и радоваться жизни Карл Брюллов начал именно в Италии. И это было весьма характерно: стоило русскому художнику XIX века уехать в Италию, так он, забыв про засушенные академические конструкции, сразу обретал свежесть кисти и изящество манеры. Вот и итальянские жанровые работы Карла Брюллова словно были специально созданы для того, чтобы увлечь зрителя своей яркой красотой или чтобы играть роль украшения, например, гостиной или будуара.
* * *
В 1828 году Карл Брюллов порвал с Обществом поощрения художников из-за нерегулярной высылки ему положенной стипендии. После этого художнику необходимо было зарабатывать себе на жизнь, и он начал делать это, выполняя частные заказы. Более того, тут же выяснилось, что частные заказы могут приносить очень хорошие деньги, а также позволяют художнику чувствовать себя «вольным артистом». Сейчас это покажется удивительным, но в этом смысле Карл Брюллов был в России своего рода первооткрывателем.
Одной из первых больших работ на заказ стала для Карла Брюллова картина с историческим сюжетом «Последний день Помпеи». Ее заказал уже известный нам миллионер Анатолий Николаевич Демидов, живший в Италии. Он организовал художнику поездку в Помпеи, чтобы сделать на месте ряд эскизов, и заключил с ним контракт, обязывавший завершить полотно к концу 1830 года. Но сроки постоянно переносились. В результате самое, пожалуй, значительное полотно Карла Брюллова, созданное им в итальянский период творчества, было закончено лишь в 1833 году.
Кто-то считает, что сюжет картины был избран Карлом Брюлловым под влиянием брата Александра, усиленно изучавшего развалины Помпеи. Кому-то, например А.И. Герцену, кажется, что в решении художника обратиться именно к этой исторической теме лежало бессознательное отражение мыслей и чувств художника, вызванных поражением восстания декабристов в России. В конечном итоге все это не так важно. По-настоящему важно то, что появление этого полотна вызвало бурный восторг как в Италии, так и в России.
Картина с триумфом выставлялась на художественной выставке в Милане, и там поклонники художника носили его на руках по улицам. Потом она была выставлена в Лувре. Карла Брюллова избрали профессором первой степени Флорентийской академии художеств. Академии художеств Милана, Болоньи и Пармы избрали русского живописца своим почетным членом. Щедрый А.Н. Демидов, заплатив за «Последний день Помпеи» 40 тысяч франков, преподнес ее в дар Российскому императорскому дому, и ее автор получил орден Святой Анны 3-й степени. Николай I поместил картину в императорский Эрмитаж, а затем подарил Академии художеств (в настоящее время она находится в собрании Русского музея Санкт-Петербурга).
По свидетельству Григория Григорьевича Гагарина, сына князя Г.И. Гагарина, занимавшего в 1827–1832 годах пост русского посланника в Риме, успех картины «Последний день Помпеи» «был, можно сказать, единственный, какой когда-либо встречается в жизни художников. Это великое произведение вызвало в Италии безграничный энтузиазм. Города, где картина была выставлена, устраивали художнику торжественные приемы; ему посвящали стихотворения, его носили по улицам с музыкой, цветами и факелами… Везде его принимали с почетом как общеизвестного,
