Королев. Главный конструктор глазами космических академиков - Владимир Степанович Губарев
Как это обычно случалось с ним, Михаил Клавдиевич увлекся, и его сообщение уже стало мало походить на научный доклад, а скорее на фантазирование – по крайней мере так многим показалось. И это тоже было очень интересно, потому что Тихонравов умел говорить образно и нестандартно.
– Я знаю, как волнует старт ракеты, и глубоко убежден: если увидишь его хотя бы раз, то никогда не забудешь и будешь мечтать о новом старте… – говорил он, и все присутствующие, хотя многие из них видели ракету лишь на рисунках в книгах Циолковского, согласились, что старт ракеты – это действительно красивое зрелище.
Все-таки умел собирать вокруг себя интересных людей Королёв! Тихонравов уже давно работал в его КБ, и, зная пристрастие Михаила Клавдиевича к внеземным делам – еще в конце сороковых годов он выдвинул ряд интересных проектов, в том числе полет человека на стратосферной ракете, – Сергей Павлович поручил его отделу проектные дела по спутникам.
В кабинет вошел Абрам Федорович Иоффе. На это совещание он был приглашен из Ленинграда. Как всегда, на лице у ученого добрая улыбка, которая сразу располагала к себе. Иоффе сел и начал внимательно слушать докладчика.
Речь зашла о холодильных установках и источниках питания, которые надо установить на борту спутника. Абрам Федорович вмешался:
– Холодильные установки – это слишком громоздко для таких нежных объектов. – Иоффе говорил тихо, будто размышляя вслух. – А вот солнечные батареи – это интересно. Наверное, следует подключить ленинградцев из института полупроводников и группу Виктора Сергеевича Вавилова, что работает в ФИАНе.
Келдыш тут же набрал номер телефона члена-корреспондента АН СССР Б. М. Вула (в будущем академика), за несколько минут обрисовал проблему.
– Подключим физиков, которые этим занимаются. Идея действительно очень интересна и перспективна, – откликнулся Вул.
Небольшое отступление. Именно сотрудники ФИАНа вложили очень много труда в создание первых солнечных батарей для спутников Земли. А ведь нужно было объединить усилия нескольких институтов, привлечь промышленность, получить чистый кремний. И не было многомесячных переговоров, томов бумаг и писем, согласований по всевозможным инстанциям и тому подобное, что часто встречается в научных учреждениях сегодня. И не только в научных. Достаточно было одного телефонного звонка, беседы двух людей, уважающих друг друга и понимающих, что они выполняют нужную и чрезвычайно важную для страны работу.
Уже на третьем искусственном спутнике Земли были установлены солнечные батареи, чье рождение началось с разговора по телефону Келдыша и Вула.
Совещание продолжалось. Стенограмма его не велась. В том не было необходимости, потому что Мстислав Всеволодович на этот раз ждал от коллег по Академии наук не каких-то конкретных решений и предложений (хотя они и поступали), – ему надо было определить масштабы будущей программы освоения космоса, главные направления исследований.
Впрочем, жаль, что нет стенограммы. Участники совещания вспоминают, что идеи многих экспериментов рождались именно на этом совещании, – через несколько лет они были реализованы на спутниках Земли, а некоторые из ученых, приглашенных М. В. Келдышем, «переквалифицировались» – до нынешнего дня они преданы космосу, хотя до этой встречи и не собирались оставлять свои сугубо «земные» отрасли.
В заключение совещания выступил Мстислав Всеволодович.
– Итоги подводить не буду, – сказал он. – Я не ошибусь, если отмечу: мы пришли к общему выводу, что в развитие исследований со спутников Земли могут внести вклад очень многие институты, а следовательно, наша задача – заинтересовать их, а также отдельных ученых в наших программах. Я надеюсь и на содействие всех присутствующих…
После совещания Келдыш задержал своих сотрудников.
– Завтра утром необходимо разослать письма академикам и членам-корреспондентам – мы должны изучить их предложения, а также пригласить всех, кто необходим для создания магнитометра и прибора для изучения космических лучей, – неожиданно Мстислав Всеволодович улыбнулся, – в общем, дорогие товарищи, придется нам поработать без отдыха…
– И как долго? – шутливо спросил один из сотрудников.
– Для начала годика полтора-два. – Келдыш уже не улыбался. – А потом не знаю… Слишком большое дело начинаем, сейчас даже трудно предвидеть все последствия…
В тот же вечер Келдыш и Королёв встретились в академии, чтобы наметить совместную работу на ближайшие месяц-два. Договорились, что осенью можно будет входить в Центральный Комитет партии и правительство с конкретными предложениями по созданию научной аппаратуры для спутников Земли. В этом документе уже должны быть конкретные организации и фамилии ученых, которые разрабатывают нужные приборы.
Еще одно отступление. Через 15 лет, когда уже не стало Сергея Павловича Королёва, я попросил президента Академии наук СССР М. В. Келдыша рассказать о тех событиях лета 1955 года, когда начала формироваться научная программа исследований космоса. «Шла нормальная работа, – ответил академик, – ну а итоги ее известны…» Келдыш не любил говорить о себе. И только иногда, на космодроме или в Центре дальней космической связи, когда выпадало несколько свободных часов, он вспоминал о прошлом. Однажды мне посчастливилось услышать его рассказ о «прологе к спутнику», как он сам выразился. Одну фразу я запомнил на всю жизнь. «Это было прекрасное время, потому что мы были молоды и даже космос не страшил нас», – сказал Мстислав Всеволодович. И слышалась в его словах грусть, и непривычно было видеть Келдыша таким.
Однажды многие крупные ученые страны получили письмо. «Как можно использовать космос?» – вопрос некоторых поставил в тупик. И поэтому ответы пришли разные:
«Фантастикой не увлекаюсь…»
«Думаю, что это произойдет через несколько десятилетий, и наши дети и внуки смогут сказать точнее…»
«Давайте научимся летать сначала в стратосфере…»
Но большинство ответов было иным.
«Можно провести уникальные эксперименты в разных областях астрономии…»
«Бесспорный интерес представит изучение всевозможных частиц и излучений».
«Если в любой отрасли знания открываются возможности проникнуть в новую, девственную область исследования, то это надо обязательно сделать, так как история науки учит, что проникновение в новые области, как правило, и ведет к открытию тех важнейших явлений природы, которые наиболее значительно расширяют пути развития человеческой культуры», – высказал мнение академик П. Л. Капица.
И хотя ответы были очень пестрыми, а некоторые идеи и предложения выглядели невероятно сложными и почти неосуществимыми, тем не менее каждый из них помог выработать четкую программу работ в космосе.
Для многих из тех, кто провожал 4 октября в космос первый спутник, его старт начался именно летом 55-го. В конструкторском бюро С. П. Королёва создается мощная ракета-носитель, первая партия изыскателей вылетает в Казахстан, где выбирает место для строительства космодрома, а в Академию наук СССР приглашаются специалисты из различных институтов. Это были уже рабочие совещания, и в них самое активное участие принимал М. К. Тихонравов.
Для создания одного прибора требовалось объединить НИИ и КБ, предприятия и
