Судьба человека. С любовью к жизни - Борис Вячеславович Корчевников
Юрий Антонов
Ни о чем не жалею
Первый официальный советский миллионер на эстраде. Когда приличной зарплатой в стране считались 120 рублей в месяц, певец и композитор Юрий Антонов зарабатывал по 15 тысяч. Кажется, что, правда, кроме хитов, он действительно ничего не умеет писать. «Нет тебя прекрасней», «От печали до радости», «Лунная дорожка». Под его медляки знакомились, женились и рожали детей. Но его сердце так и осталось одиноким. Он был женат трижды, но все его браки оказывались недолговечными, а все его жены уехали жить за границу. У него есть двое детей, но и о них почти тоже ничего не известно. Недавно он пережил очень серьезную болезнь, но и об этом толком никому ничего не говорил. Он вообще никого не пускает в свою жизнь. Сегодня я попытаюсь хотя бы приоткрыть эту завесу тайны над его судьбой, судьбой Юрия Антонова.
Борис Корчевников, телеведущийГород Молодечно – это небольшой городок, в котором мы жили, когда с Юрой были очень маленькими, а мама с папой молодыми. Я помню такой момент: выхожу из спальни нашей квартиры, перед зеркалом стоит Юра, он тогда был уже, наверное, на первом курсе музыкального училища, и дирижирует. Перед выходом на балкон у нас стоял стол, за которым мы делали уроки. Мама часто кричала с кухни: «Юра, ты там делаешь уроки?» – он отвечал, что делает. Все учебники разложил на столе, под ними огромный том Беляева, мама уходила – он снова читал. Очень любил читать.
Жанна Антонова, сестра Юрия Антонова– В детстве мы мечтали об одном – конфетки, леденцы бы хорошие, цветные. В ту пору такие подушечки продавали зелененькие, красненькие, посыпанные сахаром. Вот о чем мечтали. Я был шалопаем, любил лазить в чужой сад за яблоками, как туземец за кокосами.
Того места, где проходила моя юность, уже нет, это современный город. Какой-то период назад я был в Молодечно, хотел пройтись по знакомым до боли местам, но, честно говоря, так и не нашел их. Я воспитывался в такой семье, где слово «вырваться» не культивировалось, важно быть на уровне всех остальных людей, которые тебя окружали.
Я был музыкальным руководителем в коллективе Виктора Вуячича, который тогда был Народным артистом Белорусской ССР, я брал с него пример. Мы уже начинали петь в его концертах. В 1970 году с Ириной Безладновой и Михаилом Беляковым написали песню «Нет тебя прекрасней» в ВИА «Поющие гитары». Не могу сказать, что я посвящал текст ей, дело молодое. В лице Ирины концентрировались все те образы, которые проходили в моей жизни до моего знакомства с ней.
Я хорошо помню почему-то такой момент. Мы с Юрием как раз расстались после очередной встречи, я ушла и уже оглянулась, а он уезжал в такси. У него денег тогда не было ни на цветы, ни на рестораны, он перекусывал в пышечной, недалеко от Малой Садовой, где мы тогда были. Были у нас какие-то разговоры, он меня из редакторской вызывал в коридор и начинал говорить, конечно, комплименты. И он не ждал, когда оно само собой как-то произойдет, он все делал, для того чтобы оно произошло, и оно происходило. Я всю жизнь очень внимательно слежу за его творчеством, и не только. Мне интересно, как он выглядит, как он одет, как он причесан, как его подстригли – удачно-неудачно. Он кто-то вроде дальнего родственника, которого можно не видеть много лет, но и забыть невозможно.
Ирина Безладнова, автор слов песни «Нет тебя прекрасней»– Она хороший человек, это очень важный момент. Мы в молодости этого недопонимаем, а с возрастом, когда появляется опыт общения с людьми, мы вспоминаем тех людей, которые были милыми, приятными и порядочными. В жизни, к моему большому огорчению, их не так много. Есть положительные люди, есть отрицательные, а большинство равнодушные, они проходят мимо, и о них забываешь. А такие, как Ирина, остаются в памяти на всю жизнь.
Назревал мой уход из «Поющих гитар». Я почувствовал, что суперпрофессиональный коллектив все равно является для меня рамочным. В это же время я, живя в Ленинграде, познакомился с ребятами из музыкального ансамбля «Добры молодцы», которые играли в ту пору более современную музыку. Денег там особо не было, но они меня и не интересовали, было важно развитие собственного творчества. В глубине души я хотел в Москву, чтобы закрепиться более серьезно, и уехал туда вместе с ними. Но уже там я понял, что опять как будто начинаю загнивать в клетке. И я пришел к директору Росконцерта и сказал: «Вы знаете, я хотел бы свой вокально-инструментальный ансамбль создать. Можно?» Он ответил: «Ну, Юра, сейчас рановато. Давай мы тебя определим в мюзик-холл московский, будешь его солистом?» Я пришел в мюзик-холл, а там почти 40 девушек такой красоты! У меня глаза на лоб вылезли: «Господи, куда я попал? Да, я хочу в этом коллективе работать». И уже в этом мюзик-холле мне разрешили создать свой коллектив.
Потом так сложилась ситуация, что я был знаком с одной женщиной, которая собралась эмигрировать. Ее звали Ида, она даже была моей женой. А я сомневался в переезде, меня всегда больше прельщала моя родина, даже несмотря на негативные обстоятельства в моей жизни. Тем не менее я попал под это влияние, так получилось. Я оплатил ей всю дорогу, она уехала, а я остался и отправился в Минск к родителям, хотел им сказать, что я собираюсь. Но мать восприняла это очень болезненно, отец, боевой офицер, прошедший войну до Берлина, – тем более. Пришла бумажка, что мне разрешен выезд, я пришел в ОВИР и написал заявление, что отказываюсь уезжать.
Как-то меня не выпустили на гастроли в Польшу, тогда поехал Вадим Мулерман. Я был оскорблен, ведь работал в московском мюзик-холле и уже был небольшой звездочкой. И меня не пустили. Районный комитет Октябрьского района города Москвы сказал, что я недостоин выезда за границу, а я сказал: «Ну спасибо. До свидания».
Тогда в Финляндии мои песни были очень популярны, их переводили на финский язык и много исполняли. Фирма Polarvox Music – крупнейшая в то время звукозаписывающая западная компания – заинтересовалась мной.
