Ленинград сражающийся, 1941–1942 - Борис Петрович Белозеров
Фронт обороны Лужского рубежа для этой группы войск был значительным. Каждая дивизия занимала рубежи по 22 км. Даже труднопроходимая местность не компенсировала растянутость войск по фронту и их одноэшелонное расположение соединений. Немецкие войска к 7 августа 1941 г. здесь имели куда более плотное построение. Наибольшая плотность войск была достигнута в группе «Шимск» на Новгородском направлении. На фронте 50 км действовали пять пехотных и одна моторизованная дивизии, т. е. на одну дивизию приходилось менее 10 км оперативной плотности[933].
Немецкое командование не выдерживало намеченных сроков своего наступления. Причинами их были транспортные проблемы и погодные условия. С 22 июля до 6 августа переход в наступление 16-й армии группы армий «Север» откладывался пять раз. По приказу командующего этой группы генерала Гепнера 41-й моторизованный корпус 4-й танковой группы начал наступление 8 августа. В первый день наступления только танковая дивизия продвигалась относительно успешно, а первая пехотная – медленно. Атака 6-й танковой и 36-й моторизованной дивизий натолкнулась на сильное сопротивление советских войск, поддержанное артиллерией. Части этих дивизий смогли продвинуться в первый день только на 3–5 км. Упорное сопротивление немецкому наступлению оказали 90-я артиллерийская дивизия, 2-я дно и Ленинградское Краснознаменное пехотное училище им. С. М. Кирова. Командующий 4-й танковой группой Гепнер вынужден был отдать приказ о приостановке наступления 41-го моторизованного корпуса и переходе к обороне[934].
Командующему Ленинградским фронтом важно было понять методику формирования стратегических и тактических замыслов Гепнера и других немецких генералов, возглавлявших войска на ленинградском направлении.
Только 9 августа 1-я танковая дивизия немцев смогла определить слабое место в советской обороне, прорваться в глубину и выйти в тыл советским частям. После прорыва 1-я и 6-я танковые дивизии встали фронтом на восток с целью окружения советских войск под Лугой. В бой с плацдарма у Сабека была введена и 8-я танковая дивизия. 14 августа дивизии этого моторизованного корпуса преодолели лесной массив и вышли к дороге Красногвардейск – Кингисепп. 16 августа 1-я танковая дивизия заняла станцию Волосово в 40 км к юго-западу от Красногвардейска. Не встречая сопротивления, большая часть подвижных соединений врага перешла к обороне, а 8-я танковая дивизия проникла в тыл Лужской группировки советских войск. Пока подвижные соединения Гепнера образовывали внешний фронт окружения Лужской группы советских войск, пехотное прикрытие фланга 4-й танковой группы вело боевые действия на Кингисеппском направлении. Войска 8-й армии вынуждены были с боями отходить в северо-восточное направление. К 6 сентября им удалось закрепиться на фронте Копорский залив – Ропша, остановить наступление противника и этим не дать ему возможности бросить все силы 18-й армии и 4-й танковой группы на Ленинград.
Советские войска на Лужском рубеже постепенно утрачивали позиции, связывавшие их с тылом. Войскам под Лугой не удалось быстро оторваться от противника и вырваться из немецкого окружения. Группа войск А. Н. Астанина стойко обороняла занимаемые позиции и не пропустила врага, однако 24 августа он вынужден был отвести свои части в район Красногвардейска. Дивизия СС «Полицай» взяла Лугу штурмом, захватила 1947 пленных, подбила 53 танка. 24-я танковая дивизия полковника М. М. Чеснокова потеряла за время боев 95 танков и бронемашин[935].
Дивизии Лужской (переименованной в Южную) группы войск генерала А. Астанина, отходившие на Сиверскую, 26 августа попали в окружение. Частям и дивизиям пришлось разделиться на несколько групп и самостоятельно выходить из окружения. Вышедшие из «котла» части постепенно вливались в состав защитников Ленинграда. Следует особо отметить, что бои в Лужском «котле» продолжались до середины сентября 1941 г. Упорное сопротивление окруженных под Лугой советских войск существенно сместило сроки начала штурма Красногвардейского укрепрайона, ставшего последним сражением 4-й танковой группы противника на северном участке фронта[936].
Изучая документы, связанные с боевыми событиями июля – августа 1941 г. под Ленинградом, Л.А Говоров понимал всю сложность положения, в котором оказались дивизии Красной армии, вставшие на пути мощных моторизованных формирований врага. Вникая в замыслы командования немецких групп «Шимск», «Луга» и «Север», Л. А. Говоров предвидел угрозу возможного загона в «котлы» всей Лужской оперативной группы. Проводя анализ докладов и сводок, поступавших от командования этой группы, Л. А. Говоров в целом одобрял действия генерала А. Н. Астанина и считал, что в сложившейся обстановке они были правильные.
Однако, находясь на боевых рубежах этого пятачка, Л. Говоров увидел много просчетов в организации обороны. Характерной особенностью Ораниенбаумского пятачка являлась болотистая нейтральная полоса в несколько километров, куда ни наши войска, ни противник не хотели лезть. Это и повлекло за собой ярко выраженную пассивность обороны войск А. Н. Астанина. Командование группы не занималось укреплением обороны, поверхностно знало противника, артиллерия располагалась без четкой системы и др.[937]. Такое отношение к состоянию своей обороны возмутило Л. Говорова. Он интуитивно осознавал, что здесь реально возможен прорыв немецких войск. Действительно, в планах немецкого командования 18-й армии уже имелось решение о подготовке операции «Бетельштаб» – «Посох нищего»[938]. Видя эту беспечность А. Астанина и его заместителей, Л. А. Говоров потребовал немедленно приступить к укреплению обороны на пятачке. Одновременно он указал на необходимость серьезной боевой подготовки личного состава и ведения разведки. Для оказания помощи в организации инженерных работ и боевой учебы личного состава он оставил офицеров штаба.
Нельзя было допустить, чтобы операция «Искра» стала лишь очередной попыткой прорвать блокаду Ленинграда. По мнению командующего, удар следовало наносить на самом трудном участке, пробить «бутылочное горло» и сокрушить его.
Своими мыслями Л. А. Говоров поделился с членом Военного совета А. А. Ждановым. За последние месяцы они очень сблизились. Он не ограничивал инициативу Л. Говорова, внимательно прислушивался к его суждению как опытного и целеустремленного военачальника. А. А. Жданов как-то заметил, что лучшего командующего для Ленинградского фронта, чем Говоров, – не найти. Внимательно выслушав соображения Л. А. Говорова о направлении главного удара в предстоящей операции, он сказал: «Я – за. Думаю, что вас поддержат и другие члены Военного совета»[939]. Так оно и произошло. Когда определилась главная идея операции, стали уточняться и другие важные ее составные элементы. Очень беспокоил «прыжок» через Неву. Конечно, зимой форсировать реку проще, чем летом. В связи с этим возникал вопрос, сможет ли прочность льда
