Рудольф Баландин - 100 великих гениев

Если человек — малая часть Вселенной и сходен с ней по структуре, то он, как говорили древние, — микрокосм. В таком случае надо признать, что изумительно сложное и гармоничное мироздание обладает свойствами живого и разумного сверхорганизма.

Прямые высказывания на этот счет у Кропоткина не выходили за границы сугубо научных представлений. В «Этике» он писал:

«Наши понятия о жизни так расширились: что мы привыкаем теперь смотреть на скопления вещества во вселенной — твердые, жидкие, газообразные (таковы некоторые туманности звездного мира) — как на нечто живущее и проходящее те же циклы развития и размножения, какие проходят живые существа». А говоря о высоком вдохновении и провидениях великих поэтов, он ссылался на чувство «общения с Космосом и единения со всем человечеством».

В то время, более ста лет назад, подобная позиция была характерна для мистиков (можно упомянуть и великого хирурга Пирогова). У них она определялась верой в иной, нематериальный мир, в инобытие, бессмертие души. Кропоткин подобные взгляды категорически отвергал. Свои воззрения он основывал на естествознании. Казалось бы, ему следовало присоединиться к выводам дарвиниста Т. Гексли, который отделял космический процесс природы и нравственные явления, свойственные лишь человеку, достигшему определенного уровня культурного развития: Природа вне морали, высоких принципов добра и справедливости; здесь господствует «кровавая схватка зубами и когтями»; «космическая природа вовсе не школа нравственности, напротив того, он главная штаб-квартира врага всякой нравственности».

Но Кропоткин доказывал нечто прямо противоположное: «Нравственное начало в человеке есть не что иное, как дальнейшее развитие инстинкта общительности, свойственного почти всем живым существам и наблюдаемого во всей живой природе». Во всей? Выходит, основы добра и красоты присутствуют в космическом порядке? Но как такое возможно без участия Разума? Не может быть космический порядок, включающий добро и красоту (осознание которых человеком определялось законами природы), возникнуть случайно? В таком случае он не сохранил бы устойчивость, вновь вернувшись к хаосу. Если этого не происходит, следует говорить о естественных свойствах Вселенной, присущих ей изначально.

В своих рассуждениях Кропоткин предпочитал держаться подальше от гипотез. Сказывался характер естествоиспытателя, озабоченного прежде всего обобщением фактов. На этом пути он поднимал неожиданные проблемы. Например, попытался обнаружить природные основы понятия о справедливости. На первый взгляд, сама постановка вопроса совершенно некорректна. Для природы одинаково приемлемы мгновения и вечность, атом и звезда, жизнь и смерть организма; справедливость придумали люди, соединенные в сообщество и начинающие сознавать права и достоинства личности. И все-таки, оказывается, вовсе не исключается природная биологическая основа даже такого сугубо человеческого понятия: «Склонность нашего ума искать „равноправия“ не представляет ли одно из следствий строения нашего мыслительного аппарата — в данном случае, может быть, следствие двустороннего или двухполушарного строения нашего мозга? На этот вопрос, когда им займутся, ответ получится, я думаю, утвердительный», — предположил Кропоткин.

По его мнению, мозг работает, как теперь говорят, в режиме диалога благодаря тому, что состоит их двух полушарий, а продуктивный диалог возможен только при равенстве «собеседников».

В XX веке выяснилось, что полушария отчасти выполняют разные функции. Однако своеобразное двуединство мозга в здоровом организме сохраняется. И происходит это, по словам Кропоткина, потому, что «в нас говорит эволюция всего животного мира». Она длится уже сотни миллионолетий. Поэтому «наше нравственное чувство — природная способность, совершенно так же, как чувство осязания или обоняние».

Убедительно? Вряд ли. Возникает порочный круг: нравственность (взаимопомощь, справедливость, самоотдача) возникла в результате биологической эволюции, а важнейшим фактором эволюции является взаимопомощь, нравственность. Непонятен способ, благодаря которому земные организмы обрели такое качество. Неужели еще на стадии микробов или вирусов? Или простейшая форма размножения путем делания одноклеточного организма надвое уже определяла «родственные связи» двух половинок, ставших самостоятельными существами? И тогда чувства любви, сострадания, справедливости есть проявление эгоизма, но только не личного, а семейного, родового, всечеловеческого, всеобще-животного…

Поясню эту мысль. От каждого из нас в глубины миллиардолетий тянется непрерывная линия предков. Следовательно, мы сохраняем родственные связи не только с представителями своего племени, народа или всего рода человеческого, но и с приматами, млекопитающими, рептилиями, земноводными, рыбами, многоклеточными, одноклеточными. Вот и относимся к ним соответственно, «по-родственному»… Завет «возлюби ближнего как самого себя» в таком случае утверждает не только самоценность и равенство личностей, но и их единство (или глобально — единство всего живого). Получается: помогай ближнему, потому что он является твоим близким или дальним родственником.

…Идея анархии утверждает свободу личности — вне систем господства и подчинения. Согласно этим взглядам, любой человек находится как бы в центре мира. И если судить по собственному опыту, так оно и есть. Каждый из нас видит мир своими глазами, осмысливает своим умом. Солнце и небосвод с мириадами звезд вращаются вокруг одного центра, которым является каждый из нас, любой разумный наблюдатель. Но нет общего центра. По словам Кропоткина, «ни одна наука — ни астрономия, ни физика, ни химия, ни биология, не доказывают необходимость власти, нигде в природе нет единого управляющего центра, а всюду и везде мы видим лишь взаимодействие различных сил, координации разнообразных движений».

Действительно, вряд ли существует геометрический центр Вселенной. Однако есть галактики, вращающиеся вокруг своих внутренних центров, есть планеты, кружащиеся вокруг солнц, или электроны — вокруг атомных ядер. У сообществ животных обычно есть вожаки, у муравьев — царица", да и у людей издавна были «начальники» и «подчиненные». Взаимопомощь, конечно, преобладает — иначе общество разрушилось бы из-за междоусобиц. Но все-таки существуют и распри, зависть, ненависть, взаимное истребление… Кропоткин недооценивал наличие в природе, обществе, душе человеческой сил, нарушающих гармонию.

Ему чужды были низкие чувства и помыслы. О солидарности трудящихся, о справедливости писал не обделенный судьбой бедняга, а человек, по рождению, образованию и положению принадлежавший к высшей аристократии. Он необычаен и славен не только тем, чего достиг, но и от чего отказался: от богатого наследства, высоких должностей при царском дворе, даже — от почетного научного поста, позволявшего плодотворно продолжать географические и геологические исследования. Во имя идей свободы, справедливости и братства он стал революционером. Вернувшись в Россию, он отказался стать министром Временного правительства; Октябрьский переворот не признал; резко выступал против белого и красного террора, диктатуры большевиков. Он писал: «Эта попытка построить коммунистическую республику на основе строго централизованного государства под железным законом партийной диктатуры в конце концов потерпит банкротство».