Карен Брутенц - Тридцать лет на Cтарой площади

И в этой беседе, и в той, что состоялась несколько лет спустя (8 апреля 1988 г., накануне его встречи с Горбачевым), он говорил, что ООП не согласится на созыв неправомочной международной конференции. «Нас, – сказал он, – съедят так же, как в свое время был съеден Садат. Только участие СССР и Западной Европы, их гарантии могут помочь мам добиться минимума своих требований». На этой же встрече Арафат дал согласие на включение в сообщение о беседе с Михаилом Сергеевичем положения о том, что правовой основой конференции могло бы быть признание всеми ее участниками как резолюций № 242 и 338, так и законных прав палестинского народа, включая его право на самоопределение. Это, несомненно, явилось крупным сдвигом.

И последнее. Тема Арафата возникла довольно неожиданным образом в ходе поездки Горбачева в Индию в 1987 году. Во время краткой остановки в Ташкенте пришло сообщение о том, что Арафат собирается выступить с инициативой по вопросу о международной конференции и советуется с нами. Горбачев поинтересовался мнением Шеварднадзе и моим. Я полностью поддержал намерение Арафата. Шеварднадзе отозвался сдержанно, но Михаил Сергеевич резюмировал разговор, выразив точку зрения ближе к той, что высказал я.

Не могу пройти мимо некоторых сторон взаимоотношений Советского Союза и Южного Йемена (по официальной терминологии Народно?Демократической Республики Йемен) – государства, которое события последних лет стерли с политической карты. Тем не менее опыт отношений с Южным Йеменом в ряде аспектов очень показателен и имеет значение, выходящее за его пределы.

Несмотря на весьма близкие – ближе, чем с любым другим арабским государством, – отношения с НДРЙ, где находилось около 500 советских военных советников и в разное время от 1,5 до 4 тыс. гражданских специалистов, мы оказались не в состоянии серьезно повлиять на ход событий в этой небольшой стране. Эпопея Южного Йемена демонстрирует, как далеко, в какие глухие уголки «третьего мира» добиралась в те годы левая волна и как она разбивалась о твердь отсталых, неподходящих условий. И наконец, эта эпопея свидетельствует: советская политика, представлявшаяся тогда совершенно естественной и логичной в рамках схемы «наступление социализма и поддержка естественных союзников», оказалась неадекватной, можно даже сказать, утопичной, она переоценила и собственные возможности, и потенциал революционных националистов.

Южный Йемен в те годы – очень небольшое по населению (2 млн. человек), но по территории средней величины государство (четыре Португалии и полторы Греции) на юге и юго?западе Аравийского полуострова, как бы разделенное на две части, резко отличающиеся друг от друга. Столица Аден – норт и крупный нефтеперерабатывающий завод, многие тысячи рабочих, кварталы вполне современных домов (район Маалла). И вся остальная республика: здесь господствовали племенные отношения, здесь и до сих пор, как, например, в городке Шибам, возвышаются ведущие свою родословную от XIV века глинобитные, циклопические «небоскребы» в двенадцать?шестнадцать этажей, из окон которых торчат желоба: своеобразная «канализация».

Южный Йемен пережил 130 лет господства англичан. Их привлекало сюда стратегическое положение Адена, лежащего на перекрестке путей, которые связывали Европу (Англию) с Азией (Индией), Африкой, Австралией. Южиойеменский лидер Абдель Фаттах Исмаил имел все основания назвать Аден «русалкой Красного моря». Защищенная с севера горой Ахдар (к которой притулился город), а с юга контролирующим вход в нее островом Сира, аденская бухта, изящно врезанная в скалы, издревле считалась идеально приспособленной для судов каботажного плавания. В конце 70?х годов сюда ежегодно заходило в среднем около 6 тыс. судов общей грузоподъемностью до 30 млн. тонн.

С середины 50?х годов в Адене размещалась штаб?квартира Верховного командования британских вооруженных сил на Аравийском полуострове, преобразованного затем в Средневосточное командование. Здесь же были расквартированы от 10 до 15 тыс. военнослужащих, построено 19 аэродромов. В Белой книге от 2 февраля 1964 г. Лондон подтвердил, что намерен «превратить Аден в постоянную военную базу, оснащенную всеми необходимыми средствами… для защиты британских интересов в районе Персидского залива и других районах к востоку от Суэца». Но не прошло и четырех лет, как южнойеменцы, взявшись за оружие, вынудили англичан убраться.

Советский Союз признал новорожденное государство через три дня после того, как был поднят флаг независимости, – 3 декабря 1967 г. В первую очередь Москву, несомненно, привлекала все та же стратегическая ценность Адена. Свою роль играли и идеологические мотивы. Если не говорить о коммунистах, то в Южном Йемене «угнездились» самые левые силы в арабском мире. Это, на мой взгляд, явилось результатом сложения прежде всего двух факторов.

Во?первых, сказалась, как любил повторять Исмаил, открытость «внешним ветрам». В межарабском Движении арабских националистов (ДАН), из которого вырос Национальный фронт Южного Йемена (НФ), изначально действовало левое, марксистское крыло (сам А. Исмаил, группа братьев Баазибов и др.), хотя это отнюдь не совпадало с платформой Движения: в ДАН даже существовал специальный партийный суд, который, в частности, карал за чтение марксистской литературы или общение с марксистами.

Во?вторых, в отличие, скажем, от Индии, англичане в Южном Йемене («маленькая страна – справимся») действовали недальновидно и довели дело до вооруженной борьбы, которая, как и повсюду, и здесь послужила одним из «левообразующих» факторов.

Уже в день провозглашения независимости Генеральное руководство НФ заявило, что Фронт намерен работать «над созданием идейной авангардной партии», которая сможет «руководить массами и обеспечить для них светлое будущее». И 10 лет спустя, вопреки рекомендациям КПСС, была создана Йеменская социалистическая партия (ИСП). Ее идейной основой провозглашались «принципы научного социализма». Исмаилу хотелось даже назвать партию «коммунистической». Настойчивые советы КПСС, предупреждавшей против такого «вызова арабскому, мусульманскому миру», привели лишь к тому, что о марксистско?ленинском характере ИСП было сказано в закрытой резолюции съезда.

Это, конечно, был искусственный или, во всяком случае, искусственно форсируемый, пусть даже с лучшими побуждениями, процесс. Лишь часть руководства и среднего звена партии пришла или же «прислонилась» к марксизму, да еще зачастую погруженному в националистический «раствор». По словам заместителя Генерального секретаря партии С.С. Мухаммеда, в 1986 году из 32 тыс. членов и кандидатов партии 2 тыс. были вовсе неграмотными. И «очень многие», заметил он, «не в состоянии избавиться от кланово?племенных пережитков». Впрочем, не думаю, что в этом смысле «коренная» прослойка партийных организаций ВКП(б) в Средней Азии в начале 20?х годов отличалась принципиально. Но там действовал российский скелет, российский мозг партии…