Карл Дёниц - ДЕСЯТЬ ЛЕТ И ДВАДЦАТЬ ДНЕЙ

Это убеждение, к которому я в конце концов пришел, вовсе не означает, что я тогда не придерживался мнения, что воля народа должна быть решающим фактором в выборе главы государства. Просто в мае 1945 года моим долгом было сохранить пост, данный мне судьбой, до законных выборов или до того, как союзники сместят меня силой.

В середине мая у меня сложилось впечатление, что союзники уже близки к принятию решения.

После капитуляции в Мюрвик прибыла распорядительная комиссия союзников под руководством американского генерал-майора Рука и британского генерала Форда. Несколько позже к ним присоединился представитель русских. В беседе, продолжавшейся больше часа, я обрисовал представителям западных союзников внутреннее положение Германии и перечислил шаги, которые, по моему мнению, должны быть сделаны. Примерно то же самое я повторил в интервью репортеру ВВС Эдварду Варду. При этом я имел целью озвучить то, что уже было написано в докладных записках, переданных союзническому командованию. Я стремился использовать любую возможность, чтобы хоть как-то помочь населению Германии. С этой же целью я изложил свои взгляды на вероятное политическое развитие государств Восточной Европы и высказал ряд предложений. Правда, все это было бесполезно.

Отношение представителей союзников на этих встречах было сдержанным, но вполне корректным. Они придерживались общепринятых правил вежливости. Что касается меня и представителей временного правительства Германии, для нас максимальная сдержанность была вполне естественной.

Во второй половине мая мои встречи с представителями союзников прекратились. Средства массовой информации противника, и в особенности русское радио, много внимания уделяли «правительству Дёница». Вообще нападки русских были систематическими и упорными. Они явно не жаловали централизованное правительство Германии, чья власть распространялась на все четыре зоны. Сотрудничество между временным правительством и англо-американскими представителями, судя по всему, вызвало зависть русских.

Черчилль на первом этапе был против моего отстранения. Он считал, что я могу быть использован как «полезный инструмент» для передачи приказов немецкому народу, так, чтобы самим англичанам не приходилось «лезть руками в муравейник». От также придерживался мнения, что, если я докажу свою полезность как инструмент, это будет зачтено при рассмотрении моих «военных преступлений, совершенных при командовании подводным флотом». Это было именно то, что я и ожидал от англичан. Они рассчитывали использовать меня столько, сколько нужно в их целях.

15 мая Эйзенхауэр потребовал моего отстранения в интересах дружбы с Россией.

22 мая мой адъютант и друг Людде-Нейрат сказал, что руководитель распорядительной комиссии союзников вызывает меня вместе с Фридебургом и Йодлем на борт парохода «Патриа», где жили члены комиссии. Я посоветовал своим спутникам паковать вещи. У меня не было сомнения, что оттуда мы будем препровождены в заключение.

Уже ступив на трап «Патриа», нельзя было не заметить, что на этот раз все не так, как было во время моих предыдущих визитов. У трапа меня не встречал, как раньше, британский подполковник, часовые не брали «на караул». Зато вокруг было полно корреспондентов и фотографов.

На борту «Патриа» Фридебург, Йодль и я заняли места по одну сторону стола. С другой стороны расположились руководители распорядительной комиссии: в центре сидел генерал майор Рук, справа и слева от него британский и русский генералы Форд и Трусков. Понимая, что от судьбы все равно не уйдешь, мы оставались спокойными. Генерал Рук объявил, что по приказу Эйзенхауэра он должен поместить меня, членов правительства и офицеров верховного командования под арест и что отныне мы можем считать себя военнопленными.

Немного замешкавшись, он поинтересовался, хочу ли я заявить протест. На что я заметил, что комментарии излишни.

Вспоминая сегодня то, что делал в конце войны, я отчетливо вижу тщетность всех своих усилий. Самые лучшие планы на поверку зачастую оказывались ошибочными, поскольку слишком уж плох был результат. Поэтому я далек от мысли, что все мысли и действия, которые я описал, покажутся правильными.

Но я до сих пор считаю, что я должен был выполнить долг перед своим народом и положить конец войне, а также сделать все от меня зависящее, чтобы предотвратить хаос. Благодаря упорядоченной капитуляции удалось спасти много человеческих жизней. И за то, что мне выпало лично участвовать в выполнении этого последнего долга, я буду всегда признателен судьбе.

Упорство, с которым я всячески пытался сдержать натиск с востока, было вызвано только желанием спасти людей. Но хотя я отвергаю коммунизм как образ жизни, неприемлемый для немецкого народа, мои действия в 1945 году не должны рассматриваться как отношение к вопросу о будущем урегулировании отношений Германии с восточными и западными соседями.

23. ЭПИЛОГ

14 мая 1945 года, то есть через несколько дней после нашей капитуляции, положившей конец войне, капитан Вольфганг Лют, один из самых отличившихся капитанов подводного флота, погиб в результате трагического инцидента в Мюрвике. Только два человека на флоте были награждены самой почетной военной наградой в Третьем рейхе – Рыцарским крестом с дубовыми листьями, мечами и брильянтами, и одним из них был В. Лют. Все военно-морские офицеры, находившиеся во Фленсбурге, пришли проститься с товарищем. Гроб с его телом был установлен во внутреннем дворе военно-морского колледжа.

В этом историческом месте, где по торжественным случаям печатали шаг на парадах курсанты имперского военно-морского флота и флотов рейха, которых с 1919 года готовили в Мюрвике, мы отдали последний долг не только Люту, но и всему военно-морскому флоту. Война закончилась, а будущее виделось туманным и безрадостным.

Военно-морской флот Германии выполнил свой долг до конца. Вопреки своим самым сокровенным желаниям – а моряки, как и все люди, стремились к взаимопониманию и миру, не имея соответствующего технического оснащения, в 1939 году они были призваны выступить против военной мощи Великобритании.

Располагая лишь скудными силами, флот Германии вступил в неравный бой с военно-морскими силами двух величайших морских держав – Великобритании и Соединенных Штатов – и достиг значительно больших успехов, чем можно было ожидать. Это произошло во многом благодаря целеустремленности и мужеству моряков, без чего невозможно было противостоять превосходящим силам противника.