Герман Нагаев - Русские оружейники

А фронт с каждым днем приближался к Москве. Уже пали Минск и Смоленск. Завод неоднократно пытались бомбить вражеские пикировщики.

Завешанный маскировочными сетками, раскрашенный защитными зигзагами, погруженный в темноту, завод продолжал ковать оружие для фронта.

Когда спускалась темнота, из его ворот уходили зеленые машины, крытые брезентом или замаскированные ветками. Они увозили оружие прямо на фронт.

40

Шпагину отвели маленькую комнатку в общежитии ИТР, но он там не показывался. Дни и вечера проходили в горячих делах, а ночью идти в общежитие уже не было сил. Он спал у себя в кабинете на диване или склонясь за столом, готовый вскочить в любую минуту,

Враг остервенело рвался к Москве. Завод превращался в своеобразную крепость: на крышах его цехов стояли зенитные пулеметы, вокруг завода – зенитные пушки. Было введено казарменное положение.

Начальники цехов, мастера и рабочие наиболее важных узлов переселились в цехи. Красные уголки и конторские помещения были превращены в общежития. Одна смена работала, другая отдыхала и несла охрану завода. Рабочий день по воле рабочих с восьми увеличился до 11–12 часов. От трехсменной работы перешли на двухсменную, чтобы заменить людей, которые ушли на фронт. К станкам пришла молодежь, женщины, старики-пенсионеры.

Шпагину в кабинет поставили походную кровать, надеясь, что он будет спать хоть урывками, в ночные часы.

После тяжелого дня, проведенного в цехах, Георгий Семенович снимал сапоги и, не раздеваясь, ложился отдохнуть.

Однако Шпагин не мог уснуть. Помимо нервировавшей всех воздушной тревоги с диким завыванием сирен его мучила душевная тревога. Это была тревога за семью, оставленную в родном городе, подвергавшемся бомбежкам, и за свой автомат.

Раньше Шпагина мучило лишь одно: как покажет себя автомат на испытаниях, примут ли его на вооружение армии? И когда автомат показал себя с лучшей стороны, он подумал: «Ну, теперь отдохну – трудности уже позади!»

Но с принятием автомата к производству возникли новые трудности. Нужно было участвовать в разработке технологии, упрощать и совершенствовать отдельные детали и части автомата. В связи с этим возникли споры, конфликты и множество самых непредвиденных дел, которые буквально закружили его.

«Вот наладим производство, – думал он, – тогда передохну, съезжу домой».

Но как только первые партии серийных автоматов были отправлены на фронт, Шпагин понял, что самая большая тревога только начинается.

Как покажут себя автоматы в боевой обстановке? Не будет ли осечек, заеданий, отказов в стрельбе? Достаточна ли их убойная сила? Ведь от них теперь зависит успех ближнего боя, жизнь сотен, а может быть, и тысяч людей… Эти мысли преследовали конструктора и днем и ночью.

Вот и сегодня, проведя день на важнейших участках производства – штамповке и сборке, уже поздно вечером он пришел в свой кабинет и лег на походную кровать.

Казалось, что после многих бессонных ночей, проведенных в убежище, под бомбами, сон мгновенно скует его тело, но нет – сон не шел. Его отгоняла все та же мысль: как автоматы?

Шпагин поднялся, по прямому проводу соединился с наркоматом:

– Ну что, есть какие-нибудь сведения с фронта? Как ведут себя наши «ребята»?

– От «ребят» пока нет никаких известий, – ответили ему.

– А, черт! – выругался Шпагин и, закурив папиросу, стал ходить взад и вперед.

Время приближалось к десяти. Вот-вот должна была завыть сирена. Фашистские самолеты прилетали, как по расписанию. Но шли минуты, десятки минут, а тревоги не было. «Очевидно, решили сделать выходной», – подумал Шпагин. Он позвонил в цехи, справился, хорошо ли идут дела, и, дождавшись половины одиннадцатого, включил радио.

Известия в те дни передавались тяжелые. Наши части отступали, неся большие потери, оставляя город за городом.

Но, как правило, после сводки Совинформбюро передавались сведения об отдельных боевых эпизодах: о мужестве и героизме летчиков, танкистов, артиллеристов, о бесстрашных подвигах пехотинцев. Эти сообщения любил слушать Шпагин. Они ободряли людей, укрепляли веру в нашу армию, в ее окончательную победу над врагом.

И вот, жадно ловя эти радостные, обнадеживающие вести об успешных стычках с врагом и разгроме отдельных частей противника, Шпагин вдруг услышал:

– Сегодня на центральном участке фронта батальон фашистской пехоты атаковал роту советских автоматчиков. Наши воины под командованием старшего политрука Плотникова подпустили врага на близкое расстояние и открыли шквальный огонь. Противник, не ожидавший такого отпора, растерялся и панически бежал, неся огромные потери. В боях особенно отличился взвод автоматчиков под командованием Огурцова, зашедший фашистам в тыл и отрезавший им пути отхода. Бойцы Огурцова были вооружены новейшими советскими автоматами конструкции Шпагина, которые показали отличные боевые качества и безотказность действия.

Шпагин бросился к директору, в партком, а оттуда в цехи, но оказалось, что об этом событии уже знал весь завод.

41

Когда фронт приблизился к Москве, на завод стали приезжать люди с передовой. Они горячо благодарили Шпагина и рабочих за добротное боевое оружие, передавали приветы и лучшие пожелания от бойцов и офицеров.

Рассказы бойцов о том, что созданный им автомат отлично показывает себя в бою, радовали Шпагина. Он решил сам поехать на фронт, поговорить с воинами, узнать, какие неполадки следует устранить, чтобы сделать автомат еще лучше. Однако поехать на фронт ему не разрешили. Надо было организовать производство автоматов на других заводах, к тому же приходилось на ходу вносить усовершенствования в систему. А это мог сделать лишь автор.

Все же Шпагину предоставили отпуск на три дня, чтобы съездить в родной город за семьей. Жизнь порознь, думы о родных и близких мешали сосредоточиться.

Но только удалось привезти семью, участились воздушные налеты. Почти каждый день над Энском появлялись вражеские самолеты. Хотя завод был хорошо замаскирован, несколько бомб попало в корпуса.

Налеты и бомбежки были страшны лишь в первые дни. Потом к ним привыкли. Даже во время налетов в цехах продолжалась работа.

Однако враг приближался. Заводы эвакуировались. Энский завод продолжал самоотверженно работать, снабжая фронт автоматами. Но вскоре и здесь был получен приказ: «Немедленно начать эвакуацию оборудования и людей. Завод подготовить к взрыву»,

В двадцатых числах октября, когда стужа сковала землю и метели запорошили все вокруг, Шпагин и его товарищи по работе вместе с семьями погрузились в товарные вагоны. Накануне в них были установлены железные печурки, сколочены нары и скамейки. В ночь длинный эшелон с эвакуированными двинулся в путь.