Федор Раззаков - Нежность

Вспоминает Л. Смирнова: «Сережа сделал мне предложение, в обеденный перерыв мы сбегали в ЗАГС, и я стала его женой. И вот тогда я разыграла комедию. Сначала пришла к тетке и сказала, что собираюсь замуж. Тетя мне тут же стала объяснять, что такое замужество, что значит быть женщиной, как надо вести себя в первую брачную ночь. Затем мы пришли вдвоем, принесли торт, шампанское. Сережа всерьез попросил моей руки. Она ему долго рассказывала про мое детство, про то, как она меня воспитывала и как ей было трудно. Словом, мы изображали жениха и невесту, хотя были уже женаты…»

Сергей работал в газете «Спорт». Сам был великолепным спортсменом, поэтому и жену активно приобщал к спорту. Летом они ездили в дом отдыха Большого театра в Туапсе (Сергей работал там физкультурником), ходили в походы. Большего всего Смирновой запомнился переход через Хевсурский перевал.

Какое-то время молодые жили в Троицком переулке у Смирновой, а потом получили новую жилплощадь – комнату в доме на Патриарших прудах. Там кроме них уже жила одна семья – такая же бедная, как они. Из мебели у молодоженов имелись большая тахта на кирпичах вместо ножек и полки для книг, которые Сергей соорудил сам. Еще был старенький абажур, под которым они эти книги и читали. Поскольку зарплата у Сергея была небольшая, экономили на всем. Покупали, например, две сосиски, из которых полторы доставались Сергею, половинка – Лидии. Гарниром служила картошка на постном масле.

В середине 30-х Смирнова ушла из института, где тогда училась (второй курс МАИ), и подала документы сразу в три творческих вуза: во ВГИК, в Вахтанговское училище и Школу-студию Камерного театра. Приняли ее во все три, однако Лидия выбрала последнее заведение, руководителем которого был Александр Таиров. Ее выбор объяснялся до банального просто: студия находилась рядом с домом. Сергей эту новость воспринял равнодушно, поскольку не верил в актерские способности супруги. Однажды она попыталась сыграть ему кусочек из роли Джульетты; только начала, как услышала храп – Сергей заснул.

В 1938 году Смирнова закончила студию и была принята в Камерный театр Таирова (из всего курса этой чести удостоились только она и еще одна студентка). Надо отметить, что в те времена Камерный театр был очень популярен в Москве. По городу даже ходила такая легенда: когда в этом театре шел спектакль «Любовь под вязами», то у входа всегда дежурила машина «Скорой помощи», потому что отдельные впечатлительные зрители во время спектакля лишались чувств. Однако сыграть на сцене этого театра Смирновой не довелось – ее увлекло кино.

Одновременно с распределением в театр молодая актриса получила предложение от кинорежиссера В. Корш-Саблина сыграть главную роль в его фильме «Моя любовь». На съемках этого фильма Смирнова неожиданно для себя влюбилась. Ее избранником стал знаменитый композитор, работавший над этой картиной, Исаак Дунаевский. Влюбленные стали тайно встречаться. Их свидания проходили в трехкомнатном номере композитора в гостинице «Москва» (Дунаевский тогда постоянно жил в Ленинграде) и продолжались в течение нескольких месяцев, пока снимался фильм (это было в 1939 году). В феврале 1940 года Смирнова уехала в Ялту, где начались съемки очередного фильма с ее участием – картины «Случай в вулкане». Дунаевский буквально каждый день присылал ей туда письма и телеграммы. В одном из писем он признавался: «Ты перевернула мне сердце счастьем и тревогой за тебя. От твоих писем идет огромная сила, жар, власть, ум. Твой Шани».

Это имя композитор выбрал себе не случайно: в те дни на экранах страны шел фильм «Большой вальс», в котором рассказывалось о любви композитора Штрауса и актрисы. Шани – так ласково звала актриса своего возлюбленного.

В то время как Дунаевский изнывал от тоски и разлуки, Смирнова в далекой Ялте пережила новое увлечение. Она внезапно влюбилась в капитана парохода «Кубань» Валерия Ушакова. По ее же словам, это было захватывающее увлечение. Капитан навещал актрису в гостинице «Украина», и эти свидания держались в строгом секрете от режиссера фильма Е. Шнейдера. Актеры же были прекрасно осведомлены об их романе и даже по мере сил помогали влюбленным. Например, когда днем Смирнова снималась, а ее любовник прятался в гостинице, актеры носили ему туда еду. А однажды произошел анекдотичный случай. Ночью в номер к Смирновой постучали люди из проверочной комиссии, и капитану пришлось на связанных простынях спускаться из окна на улицу. К счастью, узлы выдержали.

А что же Дунаевский? Естественно, он об этом романе не знал и продолжал бомбардировать возлюбленную телеграммами и письмами. В одном из них он писал: «Сегодня я наконец читал письма с дороги, но, Лидинька, не смогли они заглушить во мне моего горя и недоумения по поводу твоего ялтинского молчания. Я хочу объяснить тебе просто и ясно причины моего горя и уныния. Это будет простая логика. Ты писала мне до Ялты, я трепетал от счастья при чтении твоей телеграммы, твоего письма. Я благословлял тебя за силы, которые даешь ты мне своей бережной лаской и чуткостью, я понимал и верил, что ты не оставишь меня никогда, за все время нашей разлуки не заставишь меня страдать от отсутствия твоего голоса и твоей любви.

Как скоро мне пришлось убедиться в противоположном! Только на второй день приезда ты послала весть о себе из Ялты, и это было лишь к концу дня. Твоя телеграмма была тревожной и любящей, ты просила моей поддержки в письмах, и я пишу тебе ежедневно и телеграфирую по первому представившемуся поводу. Ты перевернула мое сердце счастьем и тревогой за тебя. Мне казалось, я ожидал, ты поймешь, что после этой телеграммы ты обязана была сообщить мне о себе, о своем настроении, о своей бытовой жизни, наконец, которая для меня так же дорога, как все остальное, но ты исчезаешь от меня…»

13 февраля 1940 года, в день рождения Смирновой, Дунаевский прислал ей корзину белой сирени. После съемок актриса вернулась в Москву, куда приехал и композитор. Но туда же надумал приехать и капитан Ушаков. Смирнова назначила ему свидание на Арбате у какого-то кафе. Но именно там между ними все и закончилось. Актриса увидела своего любовника в зимнем пальто, и вся романтика отношений улетучилась. «Зачем он здесь? – подумала Смирнова. – Нет звезд, нет луны, нет корабля, при чем же здесь капитан?» Вот почему, когда капитан предложил ей навсегда соединить их судьбы, Смирнова ответила отказом. Ушаков был раздавлен.

Спустя какое-то время завершился роман Смирновой и с Дунаевским. И опять его конец был обусловлен вопросом о свадьбе. В один из осенних дней актриса постучала условным стуком в дверь гостиничного номера композитора. Дунаевский в тот день был особенно ласков с ней и в один из моментов нежности внезапно произнес: «Выходите за меня замуж». Для Смирновой его предложение оказалось столь неожиданным, что она поначалу растерялась. Их связь длилась уже около года, однако она никогда не думала, что все зайдет так далеко. Теперь же он ждал от нее ответа на свое предложение, а она была не в силах его принять. По ее словам, она любила своего мужа, простого и скромного журналиста, и нынешнее положение ее вполне устраивало. Дунаевский же был человеком совсем иного круга, он был уже знаменит, богат и обласкан властями. Короче, Смирнова его предложение руки и сердца не приняла. И он ей этого не простил.