Георг Форстер - Путешествие вокруг света

В течение последующих дней некоторые из нас, каждый по-своему, оказались жертвами воровства, иногда очень дерзкого, причем потери были таковы, что мы были не в состоянии ничем их восполнить. Но тех, кого сумели поймать, примерно наказали. Группа унтер-офицеров отправилась в горы пострелять птиц; с ними пошел морской пехотинец, который нес мешок с топорами и разными мелкими железными изделиями. По пути их мушкеты несколько раз дали осечку. Это, вероятно, придало смелости одному индейцу, который крался за ними. Когда солдат снял мешок, островитянин схватил его и убежал. На другой день те же господа присутствовали на хиве, то есть танцевальном представлении. К счастью, среди зрителей они увидели вора. Он признался во всем и обещал, если его простят, в возмещение похищенного принести несколько щитов, которые ценились почти так же, как топоры. Такое предложение их устроило, и на другой день этот человек действительно явился, как обещал. Очевидно, он не принадлежал к числу закоренелых злодеев, в коих умерло всякое чувство, но способен был с благодарностью оценить оказанное ему великодушие. Другой, пытавшийся украсть рог с порохом, был схвачен и получил полную меру ударов.

Островитяне не оставили в покое даже собственную соотечественницу, таитянку, прибывшую с нами. Стоило ей как-то раз немного зазеваться в одном доме, как на нее набросились и хотели уже сорвать европейскую одежду, которую она теперь все время носила. К счастью, подоспели наши люди и прогнали грабителей. Все же это происшествие нагнало на бедную девушку такого страху, что она с той поры никогда не сходила на берег одна.

Однако сия неприятность оказалась не последней, которую пришлось пережить здесь нашей красавице. Однажды вечером она испытала оскорбление куда более тяжкое. В компании нескольких наших офицеров она присутствовала на хиве. На беду, в качестве сюжета пьесы была выбрана ее собственная история; ее давнее романтическое бегство с острова было представлено в смешном виде. Расплакавшись от стыда, она хотела уйти, и ее спутникам-офицерам не без труда удалось уговорить ее остаться до конца спектакля. Последняя сцена, представлявшая встречу, которая ее ожидала у родителей, оказалась совсем уж нелестной для безутешной девушки. Здесь легко умеют импровизировать такие небольшие пьесы; весьма вероятно, что это была сатира, направленная против девушки и предостерегавшая на ее примере других.

19 [мая] мы совершили прогулку к длинной морской протоке, где во время нашего прошлого пребывания на острове около восьми месяцев тому назад подвергся нападению и ограблению доктор Спаррман. Начался дождь, да такой сильный, что мы спрятались в небольшой хижине, дабы не промокнуть до костей. Семейство, жившее в хижине, приняло нас очень гостеприимно. Нам сразу предложили рыбу и свежие плоды хлебного дерева, ибо еда и питье у народов Южного моря — первый знак гостеприимства. Кроме нас здесь нашла укрытие пожилая знатная женщина со слугой, который нес к ней домой свинью. Когда дождь закончился, добрая женщина не только предложила нам свинью в подарок, но и одновременно пригласила к себе в дом, находившийся отсюда довольно далеко. Поскольку в этой прогулке мы не придерживались определенного плана, нам было в общем все равно, куда идти, и мы пошли с ней. От дождя дорога стала такой скользкой, что двигаться надо было очень осторожно, однако обилие новых растений, попадавшихся по пути, заставило нас не жалеть об этих трудностях.

Наша провожатая повела нас через гору на другую сторону острова, к морю. Прежде чем мы спустились на равнину, небо опять совершенно прояснилось. Морской берег в этих местах образует приятный залив, прикрытый далеко уходящим в море коралловым рифом, а внутри его находится маленький остров, где водятся целые косяки диких уток, кроншнепов и куликов. Мы немного здесь поохотились, а наша радушная хозяйка тем временем послала оказавшихся тут индейцев приготовить для нас угощение. Настреляв вволю дичи, мы последовали за ней дальше, через еще одну гору, и наконец по прекрасной возделанной долине пришли к ее жилищу, стоявшему на берегу моря.

Здесь мы встретили старика, который был ее мужем, и многочисленных, отчасти уже взрослых детей. Они прекрасно угостили нас запеченными курами, плодами хлебного дерева и кокосовыми орехами, а после обеда отвезли в своем каноэ на корабль, до которого морем было 5 миль, а по суше, наверное, раза в два больше. Такой заботливости, как у этой доброй старой женщины, я не встречал даже у самых радушных людей на острове, а таких я повидал немало. И я от души был рад еще одному доказательству изначальной доброты человеческого сердца; само по себе, в состоянии невинности, оно оказывается не злым, не испорченным ни тщеславием, ни сладострастием, ни другими страстями.

Всю первую половину следующего дня (20-го) мы провели на борту, а после обеда сошли с капитаном Куком на берег и направились к большому дому, где, словно в караван-сарае, жило несколько семейств, которые старались быть поближе к нам. Среди них находились вожди сравнительно низкого ранга; Ори же отправился в другое место на острове.

Мы были заняты беседой с ними, когда несколько индейцев принесли известие, что первый и второй лейтенанты, а также наш штурман ограблены группой разбойников. Это известие вызвало общее смятение среди индейцев. Большинство их, боясь нашего возмездия, сразу постарались спастись бегством. Мы сами были немало обеспокоены судьбой наших спутников, ибо таитянское слово матте означает как «избить», так и «убить до смерти», а несмотря на все расспросы, никак не удавалось выяснить, в каком смысле оно здесь было употреблено. Однако тревожились мы недолго, так как вскоре увидели господ, которых считали пропавшими. Они были невредимы, при всей одежде и охотничьем снаряжении.

Из рассказа выяснилось, что, когда они охотились у озер, на них неожиданно напали и силой выхватили ружья, а так как они оказали сопротивление, их при этом избили. Наконец подоспел один из вождей; благодаря его вмешательству разбойники отдали ружья и другие отобранные вещи. Весьма довольные тем, что история кончилась благополучнее, чем мы опасались, все вернулись на борт, но заметили, что большинство туземцев убежало из этих мест.

На следующее утро Ори велел через Махеине, который ночевал на берегу, сообщить капитану, что вчерашнее нападение совершили тринадцать человек, но что без помощи капитана Кука он не может наказать злодеев; пусть он пошлет к нему двадцать два вооруженных человека (это число он обозначил соответствующим количеством палочек), тогда он захватит еще нескольких своих воинов и выступит против бунтовщиков.