Герман Нагаев - Русские оружейники

В автомате Дегтярева, как и в заграничных системах, он видел один крупный недостаток – сложность изготовления. Наблюдая в цехах, как делаются ППД, он подсчитал, что при таких темпах для оснащения Красной Армии автоматами потребуется чуть ли не десять лет. Конечно, это был очень грубый подсчет, но все же его следовало иметь в виду, думая о перевооружении армии.

Пусть этот срок удалось бы сократить вдвое, но и тогда он был бы решительно неприемлем, так как фашистская армия уже была вооружена автоматами. Нужна была новая, предельно простая конструкция автомата, обеспечивающая штамповку оружия и оснащение им армии в течение не десяти лет, а десяти месяцев.

Именно это, а не конструктивные особенности автомата Шпагин считал главным в настоящий момент.

Смущало его лишь одно: можно ли производство оружия, да еще оружия автоматического, поставить на штамповку? Над этим следовало задуматься, так как ни в одной стране мира подобных опытов еще не производилось.

Шпагин не был ни инженером, ни специалистом по обработке металла. Он не мог подтвердить расчетами свои соображения. Он боялся, что его предложения натолкнутся на косность некоторых руководителей и хорошее, нужное дело может погибнуть в самом зародыше. И он решил проверить правильность своих замыслов, убедиться в практической возможности осуществления штамповки в производстве точных деталей.

«Ложки действительно штампуют, – думал он, – но ведь их штампуют из тонких листов, да еще из мягкого алюминия или податливой нержавеющей стали. С автоматами совсем другое дело. Даже кожух надо штамповать из трехмиллиметрового железа. Это не шутка! К тому же нужна исключительная точность отделки, чтобы детали после штамповки шли на сборку без дальнейшей обработки. Возможна ли в штамповке такая чистота? Надо побывать на заводах, посмотреть, поговорить со специалистами…»

Как-то, вернувшись с завода домой, Шпагин увидел у дочки маленький заводной автомобильчик.

– А ну-ка, покажи, дочка, что у тебя за машина?

Та подала ему игрушку.

– Интересно… весь кузовок штампованный… Удачно, очень удачно. Правда, из тонкой жести, но сделан здорово, ничего не скажешь… А что, если бы взглянуть, как делают настоящие автомобили? Ведь там, очевидно, крупные детали штампуют?

Шпагин не любил откладывать задуманное. Отпросившись на заводе на два дня, он отправился в Горький на автомобильный завод.

34

То, что Шпагину довелось увидеть в кузнечно-прессовом цехе, его поразило: огромные прессы с необыкновенной легкостью штамповали из листового железа крылья машин, дверцы, кузова.

Особенно заинтересовал его пресс, на котором из пятимиллиметрового железа штамповались гаечные ключи. Одно нажатие рычага – и ключ готов!

«Ну, раз такое железо штампуется, – подумал Шпагин, – волноваться за автоматы нечего. Дело пойдет».

Он внимательно осмотрел отштампованные изделия, ознакомился со штампами и изготовлением их. Изделия были очень чистыми и не нуждались ни в какой обработке.

Шпагин возвращался домой довольный. «Нужно смело браться за разработку вырубки кожуха и коробки автомата. Если это удастся поставить на штамповку, главное будет сделано!»

Небольшая комнатка Шпагина, которую все домашние называли «спальней», за несколько дней превратилась в мастерскую. Шпагин не только не позволял делать там уборку, но даже никого в нее не пускал. Возвращаясь с работы, он раскладывал на столе лист тонкого картона и принимался мягким карандашом вычерчивать зубчатые контуры вырубки. Когда чертеж был готов, Шпагин вооружался ножницами и сапожным ножом, аккуратно вырезал вырубку и потом, свернув ее в трубку, прикидывал, измерял, рассчитывал, соображая, |где и как разместятся внутренние части автомата. Он засиживался до глубокой ночи, изрезывал по нескольку листов картона, упорно искал нужные профили, намечал и вырезал отверстия для размещения в них деталей автомата. Так создавался макет будущей системы.

Конечно, Шпагин мог бы привлечь чертежников, перенести все работы в конструкторское бюро, но он еще не был уверен, что его замысел увенчается успехом. Поэтому работал дома, втайне от всех.

Идея перенесения основных частей автомата на штамповку казалась ему находкой. Ведь если б удалось этого достичь, тогда производственный цикл сократился бы в несколько раз и в короткий срок заводы смогли бы наладить массовый выпуск автоматов.

Сколько бы человеческих жизней было сохранено! И как знать, может быть, это приблизило бы конец войны. Высокая цель прибавляла ему силы, воодушевляла.

Карта вырубки была наконец составлена окончательно. Из картона, фанеры, деревянных планок и брусков Шпагин вырезал детали затвора, спускового механизма и других частей автомата, стремясь при этом к предельной простоте конструкции.

Когда черновой макет автомата был готов и Шпагин уже душой чувствовал, что он придумал что-то свое, новое, не существовавшее в оружейной технике, он решился обо всем поведать Дегтяреву. Он хотел поступить так же, как когда-то Дегтярев, показавший Федорову черновой макет своего знаменитого впоследствии пулемета ДП.

И хотя Шпагин был теперь опытным конструктором с двадцатилетним стажем работы в творческом коллективе, а Дегтярев по-прежнему был его учителем и другом, он все же не без трепета принимал решение показать Дегтяреву макет своего автомата.

Двадцать лет зная Дегтярева, Шпагин не помнил случая, чтобы Василий Алексеевич покривил душой или проявил невнимание к талантливому предложению другого изобретателя. Он был уверен – Дегтярев скажет правду! Больше того, он верил, что, как бы ни было горько Дегтяреву отказаться от своей системы, он откажется от нее, если будет убежден, что новый автомат принесет большую пользу Родине.

35

Дегтярев уже давно догадывался, что Шпагин работает над каким-то макетом. Но что он разрабатывает: автоматическую винтовку, карабин, автомат или пулемет – об этом догадаться было трудно. А как только Шпагин положил перед ним сверток, Дегтярев сразу сообразил, в чем дело:

– Автомат?

– Да, Василий Алексеевич… Принес как учителю, на ваш суд.

– Ну что ж, развязывай, поглядим.

Шпагин дрожащими руками стал распаковывать сверток. Дегтярев, закурив трубочку, спокойно наблюдал. Он всегда умел сдерживать себя и быть внешне спокойным, хотя глаза его загорелись: в них светилось любопытство и желание побыстрее узнать, над чем долгие месяцы трудился его молодой друг.

Шпагин между тем развернул макет. Он стоял потупившись, ожидая, что скажет Дегтярев. Ему не хотелось давать никаких объяснений, да Дегтярев и не нуждался в них. Рассматривая макет, он без объяснений понимал, что Шпагин задумал автомат очень своеобразный, и уже в этом примитивном макете старый конструктор увидел зародыш выдающегося изобретения.