Оскар Райле - Секретные операции абвера. Тайная война немецкой разведки на Востоке и Западе. 1921–1945
Дело всей жизни адмирала Канариса было бездумным образом разрушено в ущерб рейху. Из всемирно разветвленной структуры абвера, показанной в приложении, сохранилась лишь малая его часть.
Большинство сотрудников абвера подчинялись представителям РСХА, которые хотя и не обладали достаточными познаниями в методах военной разведки и постановок целей, однако тем не менее желали быстрых успехов. Следствием были многочисленные провалы и потери. В том числе мы, офицеры абвера, пережили то, что сотрудники уголовной полиции и люди из СД готовились для использования в Великобритании и их, несмотря на недостаточную подготовку и оснащение, забрасывали туда с воздуха. После этого выяснилось, что сотрудники СС, отправлявшие нелегалов, даже не знали, разведке каких объектов и целей в Великобритании придавали большее значение главнокомандующий войск на Западе и другие главные штабы. Нелегалы большей частью были ориентированы на цели, не интересные с военной точки зрения или уже разведанные. Ответственные за это действовали в высшей степени легкомысленно, они бездумно загоняли людей в операции, при выполнении которых шла речь о жизни и смерти.
20 июля 1944 года в Париже20 июля 1944 года отель абвера в Париже «Лютеция» занимали командир I отдела фронтовой разведки на Западе, полковник ВВС Гарте с его штабом, и я как командир III отдела фронтовой разведки с сотрудниками своего штаба, а также некоторыми офицерами абвера, специалистами службы профилактической охраны военной тайны. В целом, как и всегда, здесь жили и работали примерно 100 сотрудников абвера.
Около 19 часов в «Лютеции» появился офицер 3–й воздушной флотилии, чей штаб располагался в Люксембургском саду. Он разыскал полковника Гарте и сообщил ему, что, по всей видимости, военным командованием в Париже арестованы начальники тайной государственной полиции и руководители СД. По делам службы он только что хотел побывать в ведомстве тайной полиции, расположенной на рю Сусси, но солдаты, окружившие здание, не пропустили его.
Полковник Гарте тотчас разыскал меня, дабы посоветоваться, что следует предпринять. С его согласия я прежде всего удвоил охрану на выходе из отеля, которой отдал приказ без моего разрешения никого не пропускать в здание, а также без моего указания никого не выпускать. Затем сотрудников на нашем коммутаторе предупреждали, чтобы все приходящие звонки соединялись с моим кабинетом, в котором находился и полковник Гарте.
Затем последовало несколько часов тревожного ожидания и напряженной неопределенности. Что могло произойти? Гарте и я не знали ответа на загадку. Мы решили самостоятельно ничего не предпринимать, а выжидать. Но поначалу не происходило ничего, что пролило бы свет на неизвестность.
Около 22 часов раздался звонок. Я ответил. Подполковник фон Х. Представился и объяснил:
– По приказу главнокомандующего находящиеся в Париже начальники и командиры тайной государственной полиции и СД арестованы. Один руководитель СС из штаба начальника тайной государственной полиции лично поставил меня в известность, что тайная полиция ведет во Франции важные в военном отношении контакты и разрабатывает угрожающие для обороны страны дела по шпионажу и диверсиям. Дело государственной важности для рейха – срочно передать эти контакты и провести расследования по делам. Арестованный руководитель СС предложил передать вам обсуждавшиеся вопросы как офицеру абвера, наиболее в них компетентному.
Я не долго размышлял и ответил:
– Я доложу обо всем главнокомандующему войсками на Западе и попрошу его разрешения.
Несколькими минутами позднее я по телефону передал существо дела начальнику I отдела главнокомандующего, полковнику генштаба Мейер – Детрингу.
– Послушайте, Райле, не впутывайтесь в это дело! – возбужденно воскликнул он в трубку. – Это вам может стоить головы.
– А я думал, могу как и прежде отправлять донесения фронтовой разведки главнокомандующему войсками на Западе. Или это не так?
– Само собой, Райле, но как говорится… До свидания!
Полковник Мейер – Детринг оборвал разговор.
Несколькими минутами спустя Гарте и я слушали по радио первые официальные сообщения о деянии графа Штауффенберга. В заключение объявили, что Гитлер еще этой ночью собирается выступить с речью по радио.
День 20 июля 1944 года для служивших во Франции сотрудников абвера стал лишь одним эпизодом в череде событий.
Последняя фаза войныНаказания национал – социалистического режима, последовавшие за событиями 20 июля 1944 года, в особенности казни многочисленных бойцов Сопротивления, коснулись и многих сотрудников абвера и членов их семей. Последствия во фронтовой разведке, как и по всему вермахту, были удручающими.
О внутренней сплоченности военных подразделений и ведомств и единодушной поддержке руководителя государства и его правительства уже не шло и речи. Этой разобщенности в большой степени способствовало развитие событий на Западном фронте. Кроме того, в вермахте и среди населения все больше распространялось мнение, что война будет проиграна, если на мировой политической арене не произойдет какого – нибудь чуда. Но говорили об этом лишь в тесном дружеском кругу, поскольку иначе грозила опасность предстать перед судом за пораженчество или быть расстрелянным без суда и следствия.
Насколько просто все это случалось, свидетельствует дело полковника Рудольфа, бывшего руководителя главного управления абвера по Франции. Во время поездки по железной дороге он разговорился с одним военным врачом, который только что узнал о своем переводе в Мец и безудержно радовался, что сможет переехать со своей семьей в этот прекрасный город. Это происходило в тот момент, когда в Германии уже мало кто серьезно верил в окончательную победу рейха. Рудольф посчитал своим человеческим долгом в разговоре упомянуть, что Мец после войны, по всей видимости, не останется немецким городом. Этого оказалось достаточно. Врач донес на полковника Рудольфа, того арестовали и вынудили отвечать за пораженческие речи. Случайно расследование попало в руки одного высокого чина уголовной полиции, который многие годы знал полковника Рудольфа и был к нему расположен. Своей жизнью полковник обязан этому счастливому случаю и победоносному продвижению войск союзников.
Но настроение и боеготовность офицерского корпуса групп фронтовой разведки на Западе подверглась жесткой проверке еще и другими вмешательствами государственных служб безопасности. Отцы многих офицеров фронтовой разведки после событий 20 июля 1944 года были арестованы, поскольку подозревались в антигосударственных деяниях, в том числе отец одного лейтенанта в одной из подчиненных мне групп фронтовой разведки. Поставьте себя на место этого офицера, от которого требовалась дисциплина и боеготовность до последнего, тогда как отец его сидит в тюрьме. (Я отправил сына на несколько дней в отпуск, чтобы он поддержал своего отца, человека, уже многие годы играющего важную роль в Федеративной Республике, насколько она тогда вообще была возможна.)
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});