Николай Губернаторов - Скрытые лики войны. Документы, воспоминания, дневники

«Колеса нас загнали в доску через каждые 5 км. качаем резину… А днем мистера жызни не дают, та ещо шофер трус… Может машыну разбить вместе с нами пры налете мистеров Он тогда ни хрена не видит от страха хоч глаз ему коли От нам наказания Я один раз не выдержал показал пистолет. Что если говорю разобеш машыну то капут тогда»

— Шофера этого майор Королев взял из тех заключенных, которых мы освободили в концлагере. Украинец. Помню, говорил, что родом из Херсона. Встречались такие шофера, которые панически боялись налета авиации. Случалось, при налете бросали машину, даже если в ней были люди, и прямо на ходу выпрыгивали из-за руля. Наш тоже, как услышит вой самолета, прямо какой-то шальной делался. Машина у него начинала вихлять по всей дороге, в ямы влетала, на обочину выскакивала. Ну а чтобы он чего похлеще не отколол, я вытащил пистолет и предупредил: «Прыгнешь, пулю в затылок получишь». Можно ведь остановиться, укрыться где-нибудь в кювете или под деревья загнать машину.

Конечно, никому не хотелось погибать, особенно сейчас, когда Берлин уже рядом и войне финиш виден. Раньше я думал, что где-то на этой войне и мне конец найдется — остаться живым и не надеялся. А в Германии уже гнал от себя такие мысли. Очень хотелось дойти до Берлина и дожить до того дня, когда в тебя уже не будут стрелять. Но ведь служба есть служба, и свою солдатскую работу надо выполнять — за тебя ее никто не сделает. Сколько таких случаев было в сорок пятом… Засечем где-нибудь укрывшуюся группу немцев. Казалось, ну и черт с ними, пусть второму эшелону достаются. Чтоб лишний раз голову под пули не подставлять. Но нет, ребята сами говорят: «А ну давайте крикнем танкистов и выкурим гансов…» Это уже было в крови — свою солдатскую работу выполнять добросовестно и доделывать ее до конца.

«31 января Сегодня часов у 12 ночи нашли своих в лесу Стоять на исходной в 12 км. от Франквурта Горючего ни капли Пробовали заправлять спиртом мотор сильно греется и бессильный Будем ожыдать подвоза»

— Трофейного спирта тогда добыли столько, что можно было даже в бензобаки заливать. Мотор «опеля» на спирту заводился, но работал плохо. Только и того, что мы наслаждались газами из выхлопной трубы — сильно пахло домашним печеным хлебом.

«1 февраля Сегодня ребята здесь начудили А в основном гуляем без конца Немок девушек хватае так что больше ничего и не надо Я лутше установил пулеметы на машыне назвали мы ее «ух прокачу» Ходил к другу Ляху я у него и уснул не мог ходить ноги не носят

2 февраля Сегодня собрались все вместе кутить наварили кур и засели…»

— Входим в немецкую деревню — нет ни одного жителя. Бродят по улицам и мычат недоеные коровы, кричат некормленые свиньи, под ногами куры бегают. Так мы не только кур варили и пили парное молоко, но поросят успевали поджарить. Опытный солдат умел все делать быстро.

«Пели разные песни вспоминали за свою родину где нам Москва все время салютуе Сегодня мне как то не по себе я тоже кое чего припомнил за свою Грывенскую где у меня остались родные близкие друзя Мне наверно не прыйдется быть на родине Я правда удивляюсь как я до сих пор жыв Сколько я своих друзей похоронил. И хорошые друзя…»

— Иногда вот такая хандра нападала. Опасное это состояние. Вдруг, неожиданно начинаешь словно бы смерть свою предчувствовать. Вот тогда всего боишься, превращаешься в форменного труса. Но длится это недолго. Часто случалось и так: захандрит какой-нибудь солдат, даже заплачет, не стесняясь товарищей. «Меня, — говорит, — скоро убьют…» И действительно, вскорости погибал. Некоторые в таком состоянии как будто сами искали смерти — лезли под пули, от осколков не прятались. Человек не мог долго ходить с мыслью, что его должны убить. Лучше уж скорее…

«3 февраля Двинулись вперед На опушке леса какая то деревня нас в нее обстреляли Мы залегли на улице нельзя и голову поднять Кроют «станкачи» немецкие Ожыдать будем подхода танок К ночи фрицев вытряхнули з деревни и остались здесь до утра продвинулись мы на 15 км. все, город Франквурт справа!!!

4 февраля Утром двинулись дальше без сопротивления но через 13 км. на станции завязался бой Мы забрались на крышу вокзала с пулеметом «дешека» и начали полоскать фрицам ворту Через полчаса фрицы зогнали нас с крыши Мы укрылись между вагонами где мы обнаружыли два пульманских вагона с часами Нагрузили машыну ими для ребят… К вечеру пошли в атаку фрицы не выдержали штыкового удара и драпанули. Очистив станцию и деревню мы окопались на окраине Я со своим «дешека» лежу на железной дороге»

— С часами вышла такая история. Кто-то из наших лихих ребят, оказавшись между двумя составами, решил посмотреть, что же может быть в немецком вагоне. Но поскольку лезть на него, чтобы открыть, было опасно — пули вокруг так и свистели, швырнул гранату прямо в двери. Двери, понятно, в щепки, а из вагона вывалились и разбились ящики с ручными часами. Ручные часы тогда в России были редкостью. Да и не только ручные. У нас в Гривенской в хате никогда не было даже ходиков — время по солнцу определяли. И тут мы перед такими трофеями не устояли. Потом в полку одаривали всех часами. А их набрали столько, что многие, и я в том числе, отправляли посылками домой. За всю войну я отправил домой две посылки. Первую — не помню с чем. А вторая была с часами. Но Бог наказал за чужое добро. Дома у меня решили часы не продавать, а выменивать на продукты, задабривать ими, когда это будет нужно, врача или учителя. И спрятали узелок с часами на время в печи — боялись, что кто-нибудь случайно увидит и донесет. Вскорости печь затопили, забыв про узелок. В общем, как часы пришли, так они и ушли. Никто о них не жалел и после войны не вспоминал. Мама, когда я уже вернулся с фронта, только раз по этому поводу и сказала мне: «На чужой каравай, сынок, роток не разевай».

«5 февраля Нас послали искать свои тылы потому что горючего нет А фрицы это поняли и все время лезут в атаку. И вот мы на своем «ух прокачу!» носимся по всем тыловым дорогам до вечера искали но нечего не нашли вернулись с пустыми руками мне стыдно было докладывать что не нашли»

— Тут я, конечно, вспомнил случай на дороге, когда какой-то пехотный капитан смог достать бензин за пять минут, а разведчик за весь день не смог… Да, с горючим в наступлении просто беда была. А ведь в некоторых случаях горючее становилось важнее, чем боеприпасы. В конце концов, если кончились боеприпасы, можно как-то сманеврировать — сменить позиции или отойти и тем самым сберечь людей и технику. А танк, бронетранспортер или машина без горючего — это просто недвижимая мишень, которую бросить нельзя.