Павел Басинский - Лев Толстой: Бегство из рая
4 ноября в Астапово пришла телеграмма от митрополита Антония, в которой тот умолял графа вернуться в православную церковь. Но при этом, судя по телеграмме князя Оболенского Курлову, тот же митрополит запретил местному священнику служить молебен во здравие Толстого.
К сожалению, о словесной реакции Николая на конфликт Синода с Толстым мы знаем из источника не совсем надежного — книги Сергея Труфанова (бывшего иеромонаха Илиодора) о Григории Распутине «Святой черт». В ней приводятся слова Распутина, говорившего с царем после смерти Л.Н. «Папа (Николай II. — П.Б.) говорит, что если бы они (епископы. — П.Б.) ласкали Л.Н.Толстого, то он бы без покаяния не умер. А то они сухо к нему относились. За всё время только один Парфений и ездил к нему беседовать по душам. Гордецы они!»
Упоминание тульского епископа Парфения в этом контексте видится весьма достоверным. Именно Парфений, как встречавшийся с Л.Н.
в 1909 году и произведший на него самое благоприятное впечатление, был затребован Синодом в Петербург и отправлен в Астапово с целью вернуть Толстого в лоно церкви.
Миссия Парфения не удалась. Впрочем, она и не могла удаться, потому что Парфений прибыл на станцию лишь 7 ноября в 9 часов утра, почти через три часа после смерти Толстого. Между тем епископ выехал из Петербурга 4 ноября. Его «неторопливость», видимо, объясняется нежеланием владыки участвовать в безнадежном деле. Помимо того, что он хорошо знал о настроениях Толстого, он из газет был прекрасно осведомлен об астаповской ситуации в целом. Парфений знал, что у постели больного неотлучно дежурят Чертков и дочь Александра, которые ни при каких условиях не допустят встречи Л.Н. с православным священником.
Перед отъездом из Астапова Парфений беседовал с ротмистром Савицким и сыном Толстого Андреем Львовичем, пытаясь выяснить у них, не проявлял ли Толстой перед смертью каких-либо признаков желания примириться с церковью. Выбор для разговора именно этих лиц, а не тех, кто реально общался с Толстым в эти дни, был, разумеется, не случаен. Однако ни Савицкий, ни Андрей Львович, единственный убежденный православный из всех детей Толстого, не смогли предоставить владыке какие-либо свидетельства о переломе в религиозном настроении Л.Н. Больше того: Андрей Львович заявил о единодушном коллективном решении семьи хоронить Толстого без церковного обряда. В отчете Синоду Парфений писал: «Удивленный этими словами я заметил: „А ведь матушка ваша полтора года тому назад мне лично говорила обратное…“ Андрей Львович ответил, что и мать, убитая горем, изменила свою позицию, „кроме того, она сейчас нервно расстроена и с ней разговаривать невозможно. Братья — пожалуй — относятся безразлично, а сестры решительно не желают церковного обряда…“»
Парфений поступил рассудительно и в результате не оказался в затруднительном положении, в отличие от несчастного старца Варсонофия, которому пришлось испить чашу унижений до дна.
Последняя попыткаВокруг приезда Варсонофия в Астапово и его попытки побеседовать с Толстым на смертном одре существует много мифов и домыслов, которые не имеют к астаповской реальности прямого отношения. Если объединить все эти домыслы, то общая мифологическая картина получится примерно следующая.
Уходя из Ясной Поляны, Толстой думал вернуться в православие. Ради этого он поехал в Оптинский монастырь, где хотел остаться послушником. Но гордыня не пустила его к старцам. Выгнанный из Шамордина приехавшей туда дочерью Сашей, он пустился в дальнейший путь. Но оказавшись в Астапове, смертельно больной, он раскаялся и послал в Оптину пустынь телеграмму о желании встретиться с Варсонофием. Однако приехавшего со Святыми Дарами отца Варсонофия не пустили к умиравшему Чертков и младшая дочь Толстого. Эти же лица не пустили к Толстому его верующую и церковную жену.
Опровергнуть этот миф несложно, все факты говорят против него. Сложнее понять ту долю правды, которую он включает в себя.
Осмысляя уход Толстого, его современник Лев Тихомиров писал: «Странный конец жизни… Здесь чувствуется какая-то борьба за душу. Ему хотелось примириться с церковью, но сатана крепко держался за него».
В этих словах есть хотя и неточный, но глубокий смысл. Беда в том, что под «сатаной» часто понимают вполне конкретных людей из астаповского окружения Толстого. И в то же время придают слишком идеализированное значение приезду в Астапово Варсонофия.
Никакой телеграммы Льва Толстого в Оптину с просьбой о встрече с Варсонофием не было. Это должен был признать и детально исследовавший этот вопрос священник Георгий Ореханов.
Миф этот возник после публикации в православном журнале, выходящем в Бразилии («Владимирский вестник», Сан-Пауло, № 62, 1956), воспоминаний бывшего послушника оптинской канцелярии игумена Иннокентия. В них говорилось, что из Астапова в Оптину якобы пришла телеграмма от Л.Н. с просьбой отцу Иосифу приехать на станцию. Посовещавшись, монастырская братия решила послать туда не тяжело больного Иосифа, а скитоначальника Варсонофия.
«Иннокентий, скорее всего, ошибся, — пишет Георгий Ореханов, — причем понятно почему. По всей видимости, отец Иннокентий перепутал две телеграммы: мнимую телеграмму от Толстого и действительную телеграмму от преосвященного Вениамина (Муратовского), в то время епископа Калужского, о назначении по распоряжению Св. Синода иером. Иосифу ехать на станцию Астапово к заболевшему в пути графу Л.Н.Толстому…»
Телеграмму Толстого, если бы она существовала, было бы просто немыслимо утаить. Все телеграммы, посланные из Астапова, включая шифровки Савицкого, были сохранены и впоследствии опубликованы. Священный Синод, испытывавший серьезное давление со стороны Царского села и Столыпина, через епископа Парфения пытался обнаружить хотя бы косвенные признаки желания Толстого примириться с православием. Не получив их, Парфений старался, по крайней мере, выяснить настроение родственников Толстого: нет ли у них желания похоронить мужа и отца по церковному обряду? И тоже получил отрицательный ответ. Для Синода существование телеграммы было бы настоящим подарком! Но ее не было. Толстой не мог отправить никакой телеграммы. Единственная отправленная писателем телеграмма из Астапова (Черткову) была продиктована Саше.
В «Летописи» Оптиной пустыни ничего не говорится о телеграмме Толстого. Зато в ней подробно говорится о телеграмме калужского епископа, из-за которой Варсонофий и оказался в Астапове.
«Накануне, 4-го числа сего месяца (ноября. — П.Б.), утром получена телеграмма Преосвященного Калужского о назначении по распоряжению Синода бывшему скитоначальнику иеромонаху Иосифу ехать на станцию Астапово Рязанско-Уральской железной дороги к заболевшему в пути графу Льву Толстому для предложения ему духовной беседы и религиозного утешения в целях примирения с Церковью. На сие отвечено телеграммою, что отец Иосиф болен и на воздух не выходит, но за послушание ехать решился. При сем настоятелем Оптинским испрашивалось разрешение вследствие затруднения для отца Иосифа ехать по назначению заменить его отцом игуменом Варсонофием. На это последовал ответ епископа Вениамина, что Святейший Синод сие разрешил. Затем отцом настоятелем телеграммою запрошено у Преосвященного, достаточно ли в случае раскаяния Толстого присоединить его к Церкви чрез Таинства Покаяния и Святого Причащения, на что получен ответ, что посланное для беседы с Толстым лицо имеет донести Преосвященному Калужскому о результате сей беседы, чтобы епископ мог о дальнейшем снестись с Синодом. Вечером 4-го же числа от старца отца Иосифа было телеграммою спрошено у начальника станции Астапово, там ли Толстой, можно ли его застать 5-го числа вечером и если выехать, то куда. На это получен ответ, что семья Толстого просит не выезжать. Однако утром сего числа игумен Варсонофий, во исполнение синодального распоряжения, выехал к графу Толстому в Астапово».
