Еремей Парнов - Под ливнем багряным: Повесть об Уоте Тайлере

С бесшабашным гоготом и выкриками неслась толпа. Прыгал по кочковатому, прошлогодней травой поросшему лугу тяжелый, словно литой, мяч. Прыгал, прыгал и докатился до ворот. Только не до тех, что нужно. Однако стражи в старинном кольчужном уборе поспешно подняли решетку, разняли скрещенные копья и пропустили под арку, осененную восьмиконечным крестом.

Замок Роберта де Хелза, магистра ордена госпитальеров святого Иоанна Иерусалимского, был возведен по классическим образцам французской готики, но вследствие многочисленных перестроек приобрел характерные черты английского «перпендикулярного» стиля. Шестигранные башни Крессингтемпла и мощные стены с прямоугольными зубцами грозно высились над окрестными дубравами и бескрайней вересковой пустошью, где сэр Роберт, исполнявший высокие обязанности королевского казначея, с увлечением травил лис. Укрепленный по всем канонам фортификации, замок мог, случись такая напасть, выдержать многомесячную осаду. Его подвалы были доверху наполнены солониной, копчеными окороками, залитыми жиром жареными гусиными полотками и прочей снедью, как-то: бычьими языками, печеночными паштетами. Амбары ломились от мешков с отборной пшеницей и ячменем, в глубоких погребах выдерживались в умеренном холоде бочки с мальвазией и вернейским. Запечатанные орденским знаком погребцы хранили вековые глиняные сосуды с непревзойденным ликером, сваренным по рецептам иоаннитов кипрского командорства.

Древнейший в христианском мире духовно-рыцарский орден, расставшись с безумными мечтаниями о новом походе в Святую землю, спешно укреплял свои владения по обоим берегам Канала. Печальная участь былых соперников — тамплиеров многому научила иоаннитов. «Преимущественные величества» — так официально именовали себя великие магистры — старались теперь ладить с королями, в чьих владениях пускали корни, и держались подальше от запутанных интриг папского двора. Благо, ныне это давалось им много проще, нежели раньше. После великого раскола 1378 года один великий понтифик — Урбан Шестой сидел в Риме, другой — Климент Седьмой окопался в Авиньоне. Выбранный французскими кардиналами, успевшими свыкнуться со сладким бездельем пленения, он осыпал конкурента непотребными поношениями. Урбан, разумеется, не оставался в долгу. Нарекши один другого «антихристами» и отлучив друг дружку от церкви, оба папы всячески стремились заручиться поддержкой коронованных властителей, к великой скорби и смущению всех правоверных католиков. Церковная война, в которой враждующие стороны не брезговали ничем, лишь подливала масла в огонь феодальной распри королей.

Не оставляя попечением вверенный ему рыцарский капитул, сэр Роберт ни на минуту не забывал о собственных интересах, чему немало способствовала королевская служба. После того как папа Климент Пятый и французский король Филипп Красивый сожгли на кострах вожаков тамплиеров, а затем под давлением Парижа и Рима Эдуард Второй вынужден был после десятилетней проволочки объявить о закрытии ордена в Британии, иоанниты сумели прибрать к рукам солидную долю тамплиерского наследства. В первую очередь лондонский Темпл с его секретными подземельями и запутанными переходами, где хранились сундуки с золотом и бесценные сокровища, вывезенные с Востока. Теперь большая часть этого богатства находилась в полном распоряжении Хелза, ставшего третьим, после Гонта и архиепископа Кентерберийского, магнатом Англии. Он и сам немало вывез из-за морей. Побывав и в Святой земле, и на Кипре, и в Александрии, сэр Роберт участвовал во многих сражениях и не пренебрегал военной добычей. Его хорошо знали и в немецком ордене, и на Родосе. Сиживал он за столами польских королей и венецианского дожа. Одним словом, понимал, в чем соль жизни, превыше всего ценя презренный металл.

Введенный в действие поголовный налог сулил Хелзу очередное прибавление казны. Пользуясь близостью Кроссингтемпла к столице, госпитальерский магистр все чаще вершил дела казначейства в собственной резиденции. Копаясь в цифири, он подносил к глазам чудесные стекла, вывезенные из Роттердама. Соединенные дужкой, они удобно сидели на кончике носа, возвращая утраченную зоркость. Стекла были предметом зависти всего Лондона.

В день святого Валентина Хелз принимал у себя в скриптории[27] обоих главных судей королевства — Джона Кавендиша и Роберта Белкнапа. Первый возглавлял Суд королевской скамьи, второй — Палату общих тяжб.

Сидя, как на троне, в резном кресле с высокой прямой спинкой возле оконной ниши, Хелз придирчиво сличал податные списки с ведомостью налогов, поступивших в казну. Цветные итальянские витражи причудливо пятнали его изможденный аскетический лик, снежной пылью воспламеняя ворсинки отороченной беличьим мехом суконной мантии. Белый крест на ее гробовом фоне горел и переливался в витражном озарении, словно напитанный живой кровью.

Оба государственных мужа в тяжком ожидании замерли возле пюпитров, к которым на железных цепях были прикованы переплетенные в шагрень тяжеленные книги. Скрипторий, примыкавший к библиотеке, где хранилось более сотни рукописей, казался им вместилищем вековой мудрости всего человечества, а его хозяин — высшим судией, наделенным сверхъестественным даром угадывать потаенные мысли. По крайней мере, именно такое впечатление надеялся произвести казначей, попеременно сверля невозмутимые физиономии сподвижников. Жирные коты знали себе цену, держались с достоинством. Потаенное не проступало сквозь привычные маски, и речь лилась гладко. Но доверять слову, имеющему лишь ритуальный смысл, было смешно и наивно. Красиво говорить обучились еще при Эдуарде, когда явное поражение превозносилось как радостная победа, а молчаливо узаконенное разграбление казны приобрело респектабельный вид некой феодальной привилегии.

— Должен признаться, милорды, что коллекторский отчет поверг меня в изумление, — нарушив убаюкивающее журчание, Хелз сухо откашлялся и вновь поочередно кольнул судейских недоверчивым, мгновенно все примечающим взором. — Исходя из налоговых списков прошлых лет, мы рассчитывали получить значительно больше. Право. Если верить этим бумагам, — он брезгливо отстранил от себя тут же свернувшиеся свитки, — то я должен прийти к заключению, что за последние четыре года население Англии уменьшилось чуть ли не на целую треть. Отчего бы это?.. Или, может, нас вновь навестила страшная гостья? Но, насколько мне помнится, мы не располагаем сведениями о каких бы то ни было вспышках заразы.

Сэр Джон внушительно поправил цепь, сплетенную из мелких золотых колец.